Онлайн книга «Mass Effect. Андромеда: Восстание на "Нексусе"»
|
– Я хожу, – сказал Танн. – Что? – Я хожу. Брожу по коридорам. Обычно я хожу туда-сюда в моей лаборатории, но иногда изменение обстановки помогает мне думать, поэтому я отправляюсь на прогулку. А когда я гуляю, я смотрю. Слушаю. Сегодня, – печально сказал он, – у меня нет сомнения, что Накмор Кеш официально сообщит нам о том, что два важнейших проекта под угрозой. – Кеш ни в чем не виновата, – быстро вставила Эддисон. – Разве я говорил, что виновата? – возразил Танн. – Нет. А вот тот факт, что вы сразу же сделали такой вывод, кое о чем говорит. – Пренебрежительным движением руки он отмел все то, что собиралась сказать Эддисон, и все те ругательства, произнести которые не решалась Слоан. – Такие новости, прежде чем дойти до мозга, должные просеяться, отстояться, а во время своих прогулок я схватываю все быстрее. Ловлю намеки. Сопоставляю факты… но вопрос в другом. Вопрос в провизии. Мы должны сосредоточиться на этом. – Мне очень не нравится то, к чему все это ведет, – сказала Слоан. – Вот как? – Танн устремил на нее пристальный взгляд. Слоан набрала в грудь больше воздуха и продолжила: – Решение проблемы продовольствия вовсе не то, о чем мечтает офицер, занятый вопросами безопасности. Сытые люди – довольные люди. Вечеринки обычно тепло приветствуются персоналом и чертовски хорошо поднимают настроение людям. – Понятно, – сказал Танн, но не преминул добавить: – Мы начнем с обсуждения вопроса нормирования. – А альтернативы нет? – Я думаю, есть, но давайте начнем с этого. – Он посмотрел сначала на одну, потом на другую женщину. – Мы совершили ошибку, не ограничив рацион. Поначалу общая целеустремленность естественным образом заставляла персонал помнить о нашей зависимости от ресурсов. – Да, – сказала Слоан. – Только теперь они настроены по-другому. – Именно, – согласился он. – Персонал взял себе в привычку есть столько, сколько хочется и когда хочется. Со временем, когда быт устоялся и непосредственные опасности были устранены, беззаботность привела к… я бы не назвал это обжорством, но люди ведут себя крайне… как это слово? – Говняно? – Нет. – Эгоистично? – Нет. – Безрассудно? – Как это?.. – Недальновидно! – поспешила подсказать Эддисон. – Да! – щелкнул пальцами Танн. – Именно это слово я и искал, спасибо. И вам, Слоан, спасибо за красочный комментарий. Он у вас всегда такой… лингвистически очаровательный. Мне нужно будет свериться с базой данных по некоторым из ваших словечек. – Это сколько вашей душе угодно, – сказала она. – Но не так давно, если вы помните, мы получили еще один удар от Скверны. После этого не вводились ограничения? Танн мрачно покачал головой: – На самом деле случилось противоположное. Словно почувствовав, что ограничений нет, с наступлением трудных времен люди стали потреблять еще больше. – Ну что ж, – Эддисон повела рукой, как бы указывая на все окружающие их предметы, – если люди забыли о цели миссии, о своем долге, то нужно им напомнить. Танн подставил руку под подбородок и постукал себя по челюсти длинным пальцем. – Что вы имеете в виду? – Несколько соображений у меня есть, – ответила Эддисон. – Может быть, сегодня вечером за трапезой мы выведем на экраны последнюю речь Джиен Гарсон. Она может… простите… могла мотивировать людей лучше, чем любой из нас. И я думаю, что подобный жест почтил бы память основательницы. Ведь мы, – с нажимом добавила она, – все еще оплакиваем ее. – Мм… – Танн продолжал постукивать по челюсти пальцем, глядя перед собой рассеянным взглядом. – Неплохо. Пожалуй, время для этого подходящее. – Верно, – сказала Слоан. – А когда видео закончится, мы скажем им, что обеда не будет и они должны перестать обжираться. Эддисон стрельнула в нее сердитым взглядом. Слоан не могла сдержаться – продолжила: – Моя команда будет наготове, чтобы погасить бунт, который вы разожжете. – Ну, необязательно же события будут развиваться именно так, – сказал Танн. – Необязательно? – Рот Слоан скривился, когда она подалась вперед, уперев локти в колени. – Слушайте, вы сказали, что мы не вводили ограничений на еду и это было очень глупо с нашей стороны. Но это означает, что, когда мы введем ограничения, люди разволнуются. Начнут показывать пальцами, обвинять нас в том, что мы утаиваем запасы или несправедливо нормируем пайки и все в таком духе. Можете мне поверить. Я уже видела подобную хрень. – Я знаю, что видели, – сказал Танн. – Правда? – Я просматривал ваше личное дело. – Брешете. – Не бре… Действительно смотрел. – Директор немного помолчал. – Вас это удивляет? Я уже познакомился почти со всеми досье. Я имею в виду – пробужденных. В особенности после происшествия с Фаларном. Слоан несколько мгновений молча смотрела на саларианца, потом тряхнула головой. – Я только хочу сказать, что нормирование приведет к падению настроения как раз в тот момент, когда все стали приходить в себя после недавнего нападения Скверны. Моя команда с этого дня будет тщательно оберегать оставшиеся продукты, прежде чем они начнут волшебным образом исчезать. – Это уже происходит, – сказала Эддисон. Танн и Слоан уставились на нее. – Я как раз собиралась об этом сказать. Спендер в своем последнем докладе сообщает об этом. У некоторых продуктов вырастают ноги. Танн замер, его глаза, и так не узкие, распахнулись еще шире. – Какой-то биологический агент? Инопланетная метамолекулярная инфекция? – Нет-нет, – поспешно сказала Эддисон. – Это такое выражение. Продукты исчезали так, будто уходили куда-то на своих ногах. – Вот как? – сказал саларианец. – Понятно. – Судя по звуку его голоса, он чувствовал себя чуть ли не разочарованным. – И никому не пришло в голову сообщить об этом в службу безопасности? – спросила у нее Слоан. – Я же сказала: я как раз собиралась поднять этот вопрос. Спендер только сегодня утром сообщил мне об этом. – Я хочу узнавать о криминальной активности сразу же, а не из каких-то гребаных докладов. Эддисон отмела ее жесткий упрек: – Все не совсем так. Он выразил общую озабоченность. Может, это ошибка округления, но он подозревает, что тут могут быть проблемы. Слоан заставила себя спустить это на тормозах. – Справедливо. Я с ним поговорю, попрошу кого-нибудь расследовать. – Хорошо, – сказала Эддисон. |