Онлайн книга «Империя бурь»
|
Брюхо ей действительно вспороли. Спустя час Аэлина это подтвердила, достав кусочек металла. Это был обломок чьего-то необычайно острого железного ногтя. Никто не высказал вслух догадку, что ведьму могли наказать за спасение Дорина. Взгляд Маноны оживился. Она осматривала каюту: – Где мы? – В море. Аэлина велела ему ни в коем случае не рассказывать ведьме, куда они плывут и что собираются делать. – Есть хочешь? – спросил Дорин, не очень представляя, чем питаются ведьмы. Золотистые глаза выразительно посмотрели на его горло. – Ты что, пьешь кровь? – удивился он. – Только для развлечения. – Манона слегка фыркнула. – Разве в вашей породе… нет никаких человеческих черт? – Тех, что были бы полезны людям, нет. Она сказала правду, поскольку другие черты достались ведьмам от фэйцев и валгов. Валгская кровь и сделала их ведьмами. Демон-принц, владевший телом Дорина, имел общую с Маноной кровь. Из глубокой ямы памяти выпорхнули образы и слова. Он помнил того принца с золотистыми глазами. Помнил скрипучий голос и требования окончательно покориться неизбежному… Такие же глаза были у валгских королей. – Значит, ведьмы считают себя в большей степени валгами, чем людьми? – осторожно спросил Дорин. – Валги – мои враги. Эраван – мой враг. – И это делает нас союзниками? Манона не сказала ни «да», ни «нет» и задала свой вопрос: – На корабле есть молодая женщина… почти девчонка… по имени Элида? – Нет. А кто она такая? Нам вообще не встречались женщины с таким именем. Манона прикрыла глаза. Ее горло дернулось. – Вы что-нибудь слышали о моем отряде Тринадцати? – Ты – первая ведьма на драконе, которую мы видели за минувшие недели. Дорин не понимал, почему она спросила про отряд и почему вдруг затихла. – Ты не знаешь, живы ли они, – догадался он. И эти обломки железных ногтей в ее животе… Когда Манона заговорила снова, ее голос был холодным и безжизненным: – Передай Аэлине Галатинии: пусть в переговорах на меня не рассчитывает. Верховная ведьма Черноклювых не признает меня не только своей наследницей, но даже ведьмой ее клана. Вы ничего не добьетесь, зато они узнают ваше точное местонахождение. – Что произошло с тобой после Рафтхола? – спросил Дорин, ощущая мерцающие потоки своей магической силы. Манона отвернулась. Ветер, струящийся из окошка, играл ее волосами, и они тоже казались мерцающими в сумраке каюты. – За все приходится платить, – сказала она. Странные слова. Странная поза, будто Манона ждала, когда смерть ее заберет. Наверное, все это вместе заставило Дорина вкрадчиво произнести: – Помнится, я предлагал тебе разыскать меня. Не думал, что это будет так скоро. Представляю, как ты по мне соскучилась. Ее плечи вздрогнули. – Вообще-то, я голодна. Дорин улыбался. – Есть хочу! – то ли услышав, то ли почуяв его улыбку, рявкнула Манона. И все равно в ее облике сейчас было что-то очень хрупкое. После возвращения в Морат ее явно наказали, и жестоко… – Еду тебе скоро принесут, – пообещал Дорин, обхватывая спинку стула, на котором сидел. – Как можно допустить, чтобы ты умерла от голода? Самая красивая женщина в мире, еще не успевшая насладиться своей бессмертной грешной жизнью… – Я не женщина, – только и ответила Манона. Но глаза цвета расплавленного золота блеснули. Слова Дорина что-то в ней задели. Дорин небрежно пожал плечами. Он знал, что цепи не дадут ведьме броситься на него. Или смертельная опасность, таящаяся в Маноне, возбуждала его. Во всяком случае, страха он не испытывал. – Ведьма, женщина… По мне, так я особой разницы не вижу. Манона снова села. Чувствовалось, с нею еще никто так не разговаривал. Она не верила, что Дорин мог сказать такое, и одновременно злилась на него за дерзость. Не удостоив его ответом, она оскалила зубы. Дорин лениво улыбнулся: – Хочешь верь, а хочешь – нет, но на корабле удивительно много привлекательных мужчин и женщин. Ты попала в самую точку. А знала бы ты, сколько здесь чокнутых бессмертных! Манона посмотрела на дверь раньше, чем он услышал шаги. Оба молча ждали. Дверь открылась. На пороге стоял Эдион. – О, да ты очнулась и готова разрывать нам глотки, – вместо приветствия бросил генерал. Дорин встал и взял у него поднос с миской тушеной рыбы. Эдион смотрел на Манону так, что молодой король подумал, не отравлена ли пища. Ведьма хищно улыбнулась, и это еще сильнее задело Эдиона. – Будь моя воля, я бы прикончил тебя и твою крылатую клячу. Скажи спасибо моей королеве. Она считает, что живая ты нам полезнее. Эдион ушел. Дорин придвинул поднос к Маноне. Ведьма принюхалась, потом медленно, осторожно проглотила кусочек. Казалось, она проверяет, способен ли ее раненый живот принимать пищу. А может, действительно проверяла, не добавлено ли туда отравы. – Значит, ты на этом корабле не главный? Вопрос задел Дорина, и он сделал над собой усилие, чтобы не поддаться раздражению. – Тебе известно мое положение. Сейчас я целиком зависим от своих друзей. – А королева Террасена – тебе друг? – Прикрывать свою спину я бы доверил только ей. «И еще Шаолу», – подумал Дорин, но тут же оборвал эту мысль. Сейчас не время тосковать по Шаолу. Наконец Манона снова ковырнула ложкой в миске. Потом еще несколько раз. Дорин понимал, насколько ведьма голодна. Но еда была еще и удобным предлогом, чтобы не говорить с ним. Тогда Дорин спросил напрямую: – Эти раны нанесла тебе бабушка? Ложка глухо звякнула о край щербатой деревянной миски. Манона повернулась к нему. Ее лицо казалось пришедшим из кошмарных снов и мрачных фантазий. – Прости меня, – торопливо добавил Дорин. – Я не думал, что мое спасение кончится… вот так. – Если ты, короленок, отыщешь ведьм моего отряда живыми и невредимыми, я пойду к тебе на службу. – Где ты их видела в последний раз? Молчание. Манона снова взялась за еду. – Они присутствовали, когда бабушка расправлялась с тобой? Манона понурила плечи, зачерпнула ложкой остывшую подливу, но не проглотила. – За Рафтхол решили наказать не меня, а мою первую заместительницу. Ее должны были казнить. Я отказалась повиноваться решению Верховных ведьм. Я стянула все внимание на себя, и отряд сумел покинуть Морат. Но едва я обнажила меч против бабушки, я лишилась всего, что имела. Дальнейшая судьба отряда Тринадцати мне неизвестна. Я не знаю, куда они улетели, живы ли сейчас, или с ними расправились. |