Онлайн книга «Ледоход и подснежники (сборник)»
|
– Приеду. * * * Времена года – Вивальди Лунная соната – Бетховен Твист
– Вас можно пригласить на танец? – Можно. – Николай. – Елена Павловна. – Музыка приятная, ретро. Я сегодня днём смотрел по телевизору старый фильм… забыл вот название. – И я смотрела, хороший, добрый фильм. Как же он называется? – Его снимали в Плёсе. Вы были в Плёсе? – Нет. – Я был давно, на теплоходе заходили. Красота! Волга, берёзы, сирень цвела, незабудки. – В этом фильме актёр известный играл… замечательный актёр, народный артист… его фамилия… – Знаю, знаю… сейчас… он, помните, играл в фильме… тоже прекрасный фильм, он там дедушку играл и у него внучка… известная актриса… – Помню. А маму играла актриса… красивая такая… – Да-да, она Миледи в «Трёх мушкетерах» играла. – И в «Зеркале» Тарковского она же. Вам нравится Тарковский? – Нравится, особенно «Солярис». – Согласна. Эти затянутые, долгие кадры, паутина на деревьях, роса на траве. – Бесподобно. – А знаете, Коля, есть такое растение, манжетка называется или росянка, его широкие листья образуют своеобразную воронку вроде бокала. И вот летним утром в этом зелёном бокале собирается большая капля росы. Представьте себе: лужайка, заросшая манжеткой, и в каждой капля росы, сверкающей на солнце. И если эту росинку… – …выпить… – Да, её нужно обязательно выпить. Тогда будет… – …и будет тогда счастье, Леночка. Так как же звали того актера? – Который в Плёсе снимался? Какой лёгкий, светлый фильм, и хэппи-энд! Господи, ну как же его звать? – Сту-ге-рон. – Что? – Его звать Стугерон Валокординович. – Смешно. Но сейчас от склероза есть новые лекарства. – Вспомнил! Первый фильм назывался «Почти смешная история», а во втором дедушку играл Михаил Глузский, внучку – Марина Неёлова, маму – Маргарита Терехова, фильм «Монолог». – Спасибо, облегчили страдания. Бабушки только в том прекрасном фильме не хватает. А моя внучка на втором курсе медицинского института учится. – Мой внук на четвёртом автодорожного. – Не женат? – Кто? Я? – Да что вы! Ой, простите… я о внуке спрашивала. – Пока нет. А ваша внучка замужем? – Пока нет. – Так давайте, Лена… А вы заметили, мы давно танцуем без музыки. – Да что вы?! Не может быть! – Перерыв был. – Как неудобно… мы танцуем одни, без музыки… а вокруг нас люди… О, Боже! – Включили. Тухманов – «Я пригласить хочу на танец вас и только вас». – Как хорошо вы танцуете, Коля! – И вы. Елена Павловна, у вас до какого числа санаторная путёвка? – До 28-го. – А у меня до 29-го. Так у нас всё ещё впереди! – Твист, Коля! – Yes! Come on let’s twist again, like we did last summer! [7] Побежали, Леночка! – Побежали! Пьяццолла – Либертанго
Ольга Сергеевна, погостив у брата перед новогодними праздниками, возвращалась домой в Москву. Возвращалась на электричке, выбрав будний день и дневное время, когда народа поменьше. Вагон был тёплый, чистый и почти пустой, она села по ходу поезда и стала смотреть на убегающий, знакомый пейзаж за окном. По календарю уже пришла зима, но декабрьская погода не радовала морозами, снегопадами и удивляла плюсовой температурой, солнцем и не вовремя позеленевшими газонами, на которых местами выглянули крохотные и смущённые одуванчики. Но за неделю до Нового года подморозило, и, хотя снег не выпал, зато всё вокруг покрыл иней, превратив мир в подобие серебряной гравюры, на которой Мастер не забыл посеребрить ни одну веточку на дереве, ни одну травинку на земле. Ближе к Клину небо потемнело, и незаметно, мелкой крошкой, как из сита, посыпался снег. А после Зеленограда, извиняясь за декабрьское бесснежье, снег повалил большими, пушистыми хлопьями, которые, кружась и взвиваясь, настойчиво стучали в окна поезда. «Метель», – подумала Ольга Сергеевна, любуясь снегопадом. В этот момент открылась дверь, и в вагон вошёл парень лет двадцати пяти с рюкзаком за плечами. В руках у него были скрипка и смычок. Он ловко поставил скрипку на левое плечо и, настраивая инструмент, провёл несколько раз по струнам. «Скрипачей пока не было, – заметила про себя Ольга Сергеевна, вспомнив о том, что в электричке иной раз она видела настоящих, неплохих музыкантов профессионалов. – Интересно, что он сыграет?» Тихо, затаённо, повторяясь и медленно нарастая, полилась мелодия, которую невозможно было не узнать, и которая была единственной на свете. «Астор Пьяццолла! – Ольга Сергеевна улыбнулась. – Как же я люблю Либертанго!» И вот он, этот волнующий, щемящий, такой томительный и такой долгий, словно бы на одной ноте, отрывок, он повторялся, музыка становилась всё громче, быстрее, яростнее, а за окном, в снежном вихре, смеясь, кувыркаясь и кружась, летели ветер и метель. «Боже мой, аргентинское танго и метель, такого не может быть!» Как летом роем мошкара Летит на пламя, Слетались хлопья со двора К оконной раме. Но здесь, сейчас, были лето и зима, зной и лёд, страсть и жестокость, свобода и плен. На озарённый потолок Ложились тени, Скрещенья рук, скрещенья ног, Судьбы скрещенья. И падали два башмачка Со стуком на пол. И воск слезами с ночника На платье капал. В этом странном мире, в этом странном танце слились душа и тело, любовь и ненависть, желание и насилие, порок и добро, любовь и смерть на острие ножа, и только сейчас, только на миг, на танец, только на это танго мы будем вместе… любовь сгорит… метель, метель, снежная пыль… пыль. |