Онлайн книга «Этот лучший из миров»
|
От перестановки мест слагаемых сумма не изменится. И нечего перестанавливать. Был Фараон худой и прямоугольный, как пенал, и, когда его окликали, медленным движением поворачивал голову вправо или влево – в зависимости от того, с какой стороны к нему обращались. Он поворачивал только голову, а плечи оставались на месте, и в этот момент действительно походил на Фараона, каким его изображали на старинных фресках: фасовое положение плеч, профильное – головы. Может быть, именно за это его прозвали Фараоном, а может, за то, что когда-то в молодости был женат на учительнице истории древнего мира. Жена давно ушла, а прозвище осталось. Фараон сорок лет проработал в школе – преподавал математику в старших классах. Сколько он себя помнил, он все время учил и так привык к этому, что не мог остановиться. В школе, как известно, существует пятибалльная система. У Фараона была своя система: он считал – на пятерку знал только составитель учебника, на четверку знал сам Фараон, а его ученики знали на тройку и на двойку. Может быть, потом, в дальнейшей жизни, они получали более высокие оценки, но эта их дальнейшая жизнь была скрыта от Фараона. В его памяти они все оставались троечниками и двоечниками. Посредственностями. Время шло. Ученики становились взрослыми людьми, у них вырастали свои дети – новые троечники, а у тех – свои. И когда Фараон шел по улице, знакомой до последней трещинки в асфальте, ему казалось – вся эта улица и следующая, весь город населен посредственностями, которые все знают посредственно или не знают ничего. В магазине была длинная очередь, преимущественно из учениц довоенного и послевоенного выпуска. Сразу после войны ввели раздельное обучение, и Фараон работал в женской школе. Очередь стояла криво, как синусоида. Все болтали на посторонние темы, а толстая продавщица Фомина громко ссорилась с Тимченко, которая стояла в очереди первой. Когда на пороге появился Фараон, стало тихо. Все задвигались, вытянули руки по швам и молча выстроились в затылок друг другу. Фараон подошел к прилавку, строго посмотрел на Тимченко. Тридцать лет назад она была троечницей и симулянткой, все уроки математики просиживала в медицинском кабинете. Сейчас Тимченко была кандидат наук, сама составляла учебники по математике, но в обществе Фараона казалась себе троечницей и симулянткой. – Что тут у вас за базар? – строго спросил Фараон. Фомина хотела ответить на поставленный вопрос, и Тимченко тоже хотела ответить, поэтому заговорили они одновременно. – Не все сразу. Поднимайте руки! В очереди поднялось несколько рук. – Тимченко! – вызвал Фараон. – Я говорю: дай мне полкило мяса, только без костей, – заторопилась Тимченко. – А она говорит: если хочешь без костей, бери масло… Фомина тянула руку, навалившись животом на прилавок, подскакивая от нетерпения. – Фомина! – Всем дай мясо, а кости кому? Они думают… – Вывод! – перебил Фараон. Он экономил время. В очереди переглянулись. – Покупатель и продавец должны быть взаимно вежливы! – выкрикнула с места выскочка Робинзон. Она стояла в самом хвосте очереди, держала за руку маленькую девочку. – Закрепим пройденный материал, – предложил Фараон. – Тимченко, Фомина, начните сначала… – Дайте мне, чтобы на второе, – ласково начала Тимченко, устанавливая между собой и Фоминой кратчайшее расстояние. – Пожалуйста… – шепотом подсказала выскочка Робинзон. – Если ты будешь вылезать, я вызову родителей твоего мужа, – предупредил Фараон. (Прежде он вызывал ее собственных родителей, но последние пять лет они ходить отказывались, ссылаясь на занятость.) – Дайте, пожалуйста… – исправилась Тимченко. – На второе нет – только на первое, – взаимно вежливо откликнулась Фомина. – Нет, так отрубите. – А откуда я вам отрублю, от себя? – ласково поинтересовалась Фомина. – Можете от себя, – разрешила Тимченко. – На вас, между прочим, много лишнего мяса, особенно с боков… – Опять! – не выдержала Фомина и с упреком посмотрела на Фараона. – Опять намекает, будто я себе ворую. Я что, похожа на воровку? – А ты думаешь, у воров какие-нибудь особенные лица? То же самое: два глаза, два уха. Вполне может быть такое, как твое… Очередь с пристальным интересом стала глядеть на Фомину. Фомина яростно покраснела, в глазах у нее заблестели слезы. – …И как твое, – он ткнул пальцем в лицо Робинзон. Та польщенно захихикала. – А я? – ревниво спросила бабка Маня. Ей тоже хотелось быть не хуже других. Когда-то бабка Маня говорила, что любит уставать. Если она в конце дня устала, значит, хорошо поработала и день не прошел даром. Сейчас она ничего не делала, но все равно очень уставала к концу дня. – Ты не похожа! – Фараон пренебрежительно махнул рукой. – Да… – огорченно согласилась бабка Маня. – Совсем от еды отвернуло. Никогда со мной такого не было. – Восемьдесят лет тебе тоже никогда не было. – А жить-то все равно охота, – извинилась бабка Маня. Фараон развел руками. – Мало ли что кому охота? Всякая переменная величина стремится к своему пределу. И нечего сопротивляться. – Как? – не поняла бабка Маня. Ей не ответили. Все почему-то замолчали – видимо, задумались о пределе вообще и о своем пределе в частности. Всем сразу, как в детстве, захотелось домой, но так же, как в детстве, они боялись Фараона, потому что привыкли его бояться, и стояли смирно, как на уроке. В этот момент в магазине зазвенел звонок. Был предвыходной день, магазин закрывался рано. Четырнадцать тысяч четыреста дней потратил Фараон на своих учеников, а они по-прежнему ничего не знали и не хотели знать. Кто-то говорил, будто рыжий Кашкаров из довоенного выпуска открыл в небе новую звезду. Но Фараон этой звезды не видел. Зато видел: Кашкаров как был хулиганом, так им и остался. То свистнет вслед в два пальца, то подойдет при всех и пообещает достать в комиссионном магазине удешевленный саркофаг. Закончив обход по району, Фараон вернулся домой. У Фараона было две жены, по очереди, – сначала одна, потом другая. Первая ушла сама, потому что Фараон все знал, и ей было с ним скучно. Вторую он прогнал, потому что она поливалась духами «Красная Москва» и нетщательно убирала комнату. А у Фараона от пыли и от резкого запаха начиналась аллергия: чесались глаза, нос, першило в горле. Фараон достал французский ключ, отомкнул французский замок и вошел в коридор. На стене коридора висела таблица «Метрическая система мер. Один квадратный метр равен 100 квадратным дециметрам, 10 000 квадратным сантиметрам». Все давно подсчитано. И нечего считать. |