Онлайн книга «Я – сталкер. Синдром героя»
|
– Ну, а третий? – Мартюшов спрятал сигаретную пачку в карман. – Третий – это сам Спам. Он оставался на вышке и мог все провернуть. К тому же он – сталкер, а у сталкера найдется куча поводов для задержки вертолета. Может, у них вообще сговор был. – Возможно, – майор кивнул. – Вот только было еще много тех, кто мог провернуть это дело. Ты об индийцах забыл. – Так и вы забыли. Это пилот вертолета, который индийцев забирал, мог сигареты выкинуть. – Вот и я о том. Любой мог это сделать, включая тебя. – Меня? – Да ладно, шучу я. Если честно, под подозрением все, кроме тех, кто был на момент инцидента в столовой, а это половина персонала лагеря и все охранение. Майор замер на полуслове, удивленно глядя в сторону лагеря. Оттуда к нему семенил доктор Митяев. Пропустив основную группу, доктор дождался, пока капитан Калинин и Мартюшов поравняются с ним, и проговорил: – Вижу, вы заметили, что топлива нет. – Да, – пораженный таким началом разговора, майор кивнул. – Вы, наверное, думаете, что это я сделал, но я ни при чем. Зато я видел, кто это сделал. Доктор опасливо огляделся. – Вы знаете, кто это сделал? – Мартюшов схватил Афанасия Александровича за плечо и притянул доктора к себе. – Кто? – Не здесь. Приходите ко мне в комнату, когда все разместятся, и я вам скажу, иначе у меня могут возникнуть неприятности. Мартюшов посмотрел на входящих в лагерь людей и кивнул: – Ждите меня, я приду. Раскрасневшийся доктор поспешно протиснулся за ворота. – Вот и разгадка тайны близится, – произнес майор, когда щуплая фигура доктора замелькала у входа в основной комплекс. – Осталось лишь ждать. Ты, главное, оружие держи наготове. * * * – Доктор, – майор Мартюшов постучал в дверь костяшками пальцев. К этому времени все уже разместились в своих комнатах, и он, как условились, пришел к Афанасию Александровичу за ответом. На стук не отреагировали. Тогда майор постучал снова. За дверью по-прежнему было тихо. – Доктор, это майор Мартюшов. Вы просили зайти. Тишина. Да что он, уснул там? Майор толкнул дверь, и та распахнулась. Секунды хватило Мартюшову, чтобы понять, что произошло… Доктор Митяев лежал на полу в луже собственной крови. На животе, ногами к двери. Под лопаткой у доктора торчал армейский нож. Мартюшов восстановил картину событий за одно мгновение. Кто-то пришел. Доктор открыл дверь и повернулся спиной к вошедшему, но тот вонзил в спину Митяева нож. Да не простой нож, а армейский. Такие здесь только у военсталкеров и офицеров. Значит, прав был Калинин насчет причастности к случившемуся с вертолетом странного часового, дежурившего на сторожевой башне у ворот лагеря? Возможно… Майор аккуратно вытащил лезвие из тела покойника. Покрутил идеально подогнанный под ладонь кинжал – и оцепенел от ужаса, увидев выгравированное на рукояти слово: «Март». Это был его позывной и его нож… В панике майор закрыл дверь комнаты и похлопал себя по ножнам. Клинка там не было. Но как нож попал сюда? И тут же появилась другая мысль, более яркая и страшная: «Теперь во всем могут обвинить меня. Меня подставляют…» Всё то время, пока майор Мартюшов шел по коридору к основному залу, где приказал собрать всех для разговора, его трясло. Сжимая окровавленными руками завернутый в платок нож, он шел к двери зала, и каждый шаг отдавался в мозгу набатом. Шаг – сердце бьется в такт гулкому эху, пружинящему от стен и потолка. Уходящий в бесконечность коридор, озаренный редкими лампами, будто бы отвечает на каждый шаг человека громкими овациями… Он шел… В голове вертелись тысячи вариантов развития событий. Ну, разве его – командира могут обвинить в убийстве? А почему нет? Выброс вот-вот грянет, а именно в такое время – перед катаклизмами – чаще всего сходят с ума. «А может, я и впрямь убил?» Помешательство. Секундная слабость, и в спину доктора уже втыкается нож. Так, а куда было воткнуто лезвие? Не между лопаток ведь? Нет, не между… В районе сердца. Кто-то всадил нож в сердце. А кто мог? Да кто угодно. Все военсталкеры охранения прекрасно обучены таким приемам, а каждый второй ученый в этом лагере владеет скальпелем не хуже, чем самурай обращается с катаной. Мог почти любой… А мог ли я? Время… Неумолимо… Неумолимо, как песок, шуршащий из одной части часов в другую. Мы пытаемся его задержать, но песок просачивается между пальцами и все же достигает цели. Нам остается лишь неприятное ощущение… Прах времени у нас на ладонях… Майор замер, глядя на дверь с поблескивающей табличкой «Зал заседаний». Помедлил, глубоко вздохнул и шагнул внутрь. От нестерпимо яркого света Мартюшов на секунду зажмурился… Кровь… Вот он – прах времени. Шутка старухи с косой. Метка смерти… Не от этого ли так громко колотится сердце? Не поэтому ли шумит в голове? Время… Как будто кто-то в одно мгновение оборвал последнюю нить, дающую майору ощущать ход времени. Мгновение за мгновением… Нет, это уже не секунды… Пять… Шесть… Семь секунд, и он вновь очнулся. – Майор, – голос Калинина долетел, словно через толщу воды. А потом из слепящей белизны вырвались краски… Зрение вернулось… – …слышите меня? – У него кровь? – другой голос, скрипучий и неуверенный. – Что у него в руках? – говорил третий. Мартюшов едва заметно подался назад, потом широко открыл глаза и поглядел на собравшихся. Никакого слепящего света. Зал представлял собой огромное помещение, уставленное диванами и креслами. На устланном ковролином полу стояли журнальные столики с кипами документов, а в углу, где пол резко уходил вверх, превращаясь в невысокий помост, располагалась кафедра с ноутбуком и проектором. Единственным источником света была странная лампа – внутри пластмассовой трубки, идущей вдоль всего потолка, медленно курсировали белые и синие огоньки, будто заточенные в недра осветительного прибора светлячки. – Майор! – голос руководителя лагеря, профессора Дугина, вывел Мартюшова из ступора. |