Онлайн книга «Парни в гетрах»
|
– Ты хочешь сказать, что шляпа… – А ты сам не видишь? – Но это же Бодмин. – Не знаю такого слова. На мой взгляд, это цилиндр. – От Бодмина! – Что ж, он великоват. – Нет. – Великоват. – От Бодмина? – Слава Богу, я не слепая. Нельсон с трудом сдержался. – Не мне, – сказал он, – критиковать твое зрение, но, ты уж прости, дело плохо. Это – близорукость. Разреши заметить, что неведомый тебе Бодмин – последний в ряду славных шляпников, творивших шедевры для нашей знати. Шляпы у них, как говорится, в крови. – Да я… Нельсон поднял руку: – На Виго-стрит, над их дверью, можно прочитать слова: «Поставщики Королевского двора». В переводе на общепонятный язык это значит, что если королю нужен цилиндр, он просто заходит к ним и говорит: «Привет, Бодмин. Нам нужен цилиндр». Он не спрашивает, великоват ли тот будет. Он знает, что получит шедевр. Кому-кому, а Бодминам он верит слепо. Самая суть шляпного дела в том, чтобы шляпы были такими, как надо. Вот почему я просто и спокойно повторю: это – Бодмин. Кровь Пентеров горяча. Диана топнула объемистой ножкой по тротуару Бретон-стрит. – Ты с детства был упрямым свиненком, – сказала она. – Шляпа ве-ли-ко-ва-та. Если бы я не видела гетр и нижней части брюк, я бы не знала, что передо мной – мужчина. Спорь сколько хочешь, но мне стыдно появляться с тобой на людях. Пожалей хотя бы пешеходов и тех, кто едет в кебе. Нельсон задрожал: – Стыдно? – Вот именно. – Ах, стыдно! – Ты что, глухой? Нет, тебе шляпа на уши наехала. – На уши? – Вот именно. Не понимаю, о чем тут спорить. Боюсь, дальнейшее не являет нам Нельсона Корка безупречным рыцарем, но, справедливости ради, напомню, что они выросли вместе, а спор в детской нередко переходил в свару. Так и случилось. При словах «не понимаю» Нельсон неприятно засмеялся: – Да? А ты понимаешь, почему твой дядя Джордж в 1920 году бежал из Англии? Глаза у Дианы сверкнули. Она опять топнула ногой. – Дядя, – сказала она, – уехал подлечиться. – Верно, – ответил Нельсон. – Он-то знал, что ему грозит. – А такой шляпы не надел бы! – Если бы он не сбежал, ему бы вообще не пришлось носить шляпу. На плитке тротуара уже виднелась выбоина. – Что ж, – заметила Диана. – Зато дядя не видел того, что случилось в 1922-м с твоей тетей Клариссой. Нельсон сжал кулаки. – Присяжные ее оправдали, – хрипло проговорил он. – Ах, все мы знаем, как это делается! Если не ошибаюсь, замечания из зала… Воцарилось недолгое молчание. – Может быть, я не прав, – сказал Нельсон, – но я бы советовал сестре Сирила, которого выгнали с поля в 1924-м, не рассуждать о чьих-то тетях. – Сирил Сирилом, – откликнулась Диана, – а как твой кузен Фред в 1927-м? Они снова помолчали. – А вот золовка племянницы твоего зятя, – внезапно оживилась Диана, – эта самая Мюриэль… Нельсон остановил ее жестом. – Закончим спор, – холодно сказал он. – С удовольствием, – ничуть не теплее отвечала Диана. – Трудно слушать всякую чушь. Видимо, шляпа искажает звуки. – Желаю здравствовать, мисс Пентер, – сказал Нельсон. И ушел не оглянувшись. Поссориться с девушкой на Бретон-стрит хорошо тем, что клуб «Трутни» за углом, так что можно сразу и без хлопот восстановить нервную систему. Первым Нельсон встретил своего друга, склонившегося над двойным виски. – Привет, – сказал Перси. – Привет, – сказал Нельсон. Они помолчали, если не считать того, что Нельсон заказал вермут. Перси смотрел вдаль, словно выпил до дна чашу жизни и обнаружил дохлую мышь. – Нельсон, – сказал он наконец, – что ты думаешь о современных девушках? – Ничего хорошего. – Вполне согласен. Конечно, Диана Пентер – редчайшее исключение, но все остальные – просто ужас. У них нет ничего святого. Скажем, если взять шляпы… – Точно. Но почему ты исключаешь Диану? Она хуже всех. Так сказать, глава движения. Представь себе, – он отпил вермута, – недостатки современных девушек, сложи их, перемножь на два – и вот тебе твоя Диана. Послушай, что у нас случилось несколько минут назад. – Нет, – возразил Перси, – это ты послушай, что случилось сегодня утром. Нельсон, старикан, она сказала, что Бодмин маловат! – Маловат? – Вот именно. – Поразительно! А Диана сказала, что он великоват. Они уставились друг на друга. – Что-то тут не то, – сказал Нельсон. – Какой-то такой дух… Нет, с девушками что-то творится. Куда ни взгляни – цинизм, беззаконие… – И где? У нас, в Англии! – Конечно, – сурово заметил Нельсон. – Я и говорю: «Куда ни глянь». Они помолчали. – Однако должен сказать, – продолжал он, – с Элизабет ты ошибся. Она мне очень нравится. – А мне нравится Диана. Трудно тебе поверить. Должно быть, произошло недоразумение. – Я ей показал ее место! Перси был недоволен: – Зачем, Нельсон, зачем? Ты мог ее обидеть. Вот мне пришлось быть строгим с Элизабет. Нельсон поцокал языком. – Жаль. Она очень ранима. – Прости, ранима Диана. – Да что ты! Их и сравнить нельзя! – Диана в пять раз чувствительней твоей Элизабет. Но к чему споры? Нас обоих страшно обидели. Пойду-ка я домой, приму таблетку. – Да и я тоже. Они вошли в гардероб, и Перси надел цилиндр. – Нет, – сказал он, – только полоумная креветка со слабым зрением может назвать его маловатым. – В самый раз! – заверил Нельсон. – А взгляни-ка на этот. Только слабоумная великанша может назвать его великоватым. – Как влитой, а? Слова эти подтвердил человек знающий, гардеробщик. – Вот видишь! – сказал Нельсон. – А то! – сказал Перси. Они ушли и расстались на Довер-стрит. Нельсон очень страдал за Перси. Он знал, как тот чувствителен, и мог догадаться, какую рану нанес ему разрыв с любимой девушкой. Конечно, он ее любит. Тут нужен деликатный посредник, добрый друг обеих сторон, который и заделает брешь. |