Онлайн книга «Сливовый пирог»
|
– Д-да… Бинго, ты видел «Миррор»? – Вот лежит, но еще не развернул. – Посмотри восьмую страницу, – сказала Рози, вешая трубку. Он развернул газету, немного удивленный и странной просьбой, и необычной интонацией. Обычно голос Рози легко было спутать со звоном бубенцов на солнечном весеннем лугу, но сейчас ему послышалась какая-то жесткая нотка, и он удивился. Удивлялся он недолго. Взглянув на нужную страницу, он ощутил, что комната скачет, как Нижинский. Если хотите, можете сравнить ее и с бомбой, уже по другим признакам. Восьмую полосу уснащали фотографии. Премьер-министр открывал благотворительную распродажу. Старейший житель Чиппинг Нортона справлял сотую годовщину. В Пернамбуко или в Мозамбике безобразничали студенты. А в самом низу огромный полисмен держал одной рукой исключительно красивую девушку, другой – молодого человека. Газетные фото мутноваты, но это поражало четкостью. Подпись гласила: Леди Мэйбл Мергатройд со своими друзьями Бинго долго смотрел на все это, словно улитка. Потом ему захотелось выпить. Он схватил шляпу и побежал в клуб. Напитки там не лучше других, но можно не платить наличными. Кроме того, кто-то из Трутней что-нибудь посоветует. К счастью, первым встретился Фредди Виджен, человек большого ума, непременно выкарабкивавшийся из затруднений, связанных с противоположным полом. Прослушав историю, Фредди признал, что опыт таких передряг подсказывает лишь один выход. Бинго сказал, что одного вполне достаточно. – Так, – заметил Фредди, – а ты не мог бы выступить в роли супермена? – Кого? – Супермена. Холодный взгляд, выдвинутый подбородок, насмешливые реплики: «Вот как?», «Ну и что?» Бинго сокрушенно ответил, что это ему не под силу. – Ясно. Да, это нелегко чувствительному человеку. Остается несчастный случай. Бинго не совсем понял. Фредди объяснил: – Ну, знаешь такой стишок: женщина – не подарок, а чуть что случится – ангел-служитель. Глубокая мысль. Придешь домой здоровым, тебе крышка. Забинтуйся, как мумия – и дело в шляпе. Закричит: «О, Бинго!», а уж слез будет… – Как мумия? – проверил он. – Именно. – Одни бинты? – Они самые. Лучше – с пятнами крови. Знаешь что, прыгни под машину. – А еще что можно? – Иногда я падал в угольный погреб, но где их теперь найдешь? Нет, машина и машина! Скажем, такси. – Неприятно все же. – Ну, грузовик. – Да ты что! – Ладно. Иди в редакцию и урони машинку на ногу. – Я палец сломаю. – Вот именно. Можно и два-три. Что уж мелочиться? Бинго задрожал: – Нет, не буду. – Трудно с тобой! Так-так-так… Есть! Выдумай двойника. Скажи, что вас родная мать не различит. Бинго расцвел, как июньская роза. Да, это вам не машина и даже не машинка! – Этих двойников очень много, – пояснил Фредди. – Вот, у Филиппса Оппенхейма один англичанин как две капли воды похож на одного немца. И наоборот, естественно. Кто-то там за кого-то себя выдавал. – И ничего, сошло? – А то как же! – Фредди, – сказал Бинго, – ты гений! Как хорошо, что мы встретились. * * * Однако в редакции он снова приуныл. Рози писала всякую чушь, но ума у нее хватало, а чутья – тем более. Замысел хорош, это да, но надо бы его подкрепить. Лучше всего, если Мэйбл сама скажет, что в жизни не видела Бинго, а субъект на фото – ее кузен, скажем, Эрнест Мальтраверс или Юстес Финч-Финч. Найдя в телефонной книге номер пятого графа, Бинго спросил: – Лорд Ипплтон? – Да. – Добрый день. – Почему это? – Разрешите представиться, моя фамилия Литтл. – Что ж, – отозвался пэр, – у меня вообще нет имени. – То есть как? – А так. Я опозорен. – Опозорены? – Хуже некуда. Как я покажусь в клубе? Нет, вы подумайте, сидит на площади, а ее тащит полисмен! Куда мы катимся? Если бы моя матушка так себя вела, отец бы ей выдал по первое число. Собственно, я поговорил с Мэйбл. «Смотри, что ты натворила! – сказал я, когда она вернулась. – Запятнала наш герб. Такого позора не было с тех пор, как леди Эванджелина забыла отказать Карлу II!» Да. Так и сказал. Бинго попытался его смягчить: – Что поделаешь, девушки… – Я бы назвал их иначе, – парировал граф. Заслышав, что несчастный пэр скрежещет зубами (если это не дрель на улице), Бинго решил сменить тему: – Можно мне поговорить с Мэйбл? – Нельзя. – Почему? – Потому что я отослал ее в Эдинбург, к тетке. – А, тьфу! – Что-что? – Тьфу. – В каком смысле? – В обычном. Что тут еще скажешь? – Да что угодно. Зависит от воли. Вы кто, репортер? – Нет, приятель. Бинго никогда не слышал, как воет канадский волк, но подумал, что примерно так же. – Приятель? Вон оно что! Это вы сбиваете с толку недоразвитых дур? Ну, я бы вам показал! Я бы вас… Да что говорить, шваль бородатая! – У меня нет бороды. – Не верю. Все обросли, кусты какие-то! Побриться трудно, да? – Я каждый день бреюсь. – И сегодня? – Сегодня – нет. Занят был, не успел… – Тогда не окажите ли любезность? – С удовольствием. – Идите в свое логово и побрейтесь. Опасной бритвой, опасной! Даст Бог, перережете артерию. Как выразился какой-то поэт: «Мечты, мечты…» Бинго задумчиво повесил трубку. Да, графа он не пленил, но не это плохо. Мэйбл – в Эдинбурге, Бог знает, когда вернется, так что свидетеля нет. А без него не обойтись, что бы ни выдумал этот Оппенхейм. Поразмыслив о том, не использовать ли машинку, он даже поднял ее, но струсил. Окажись тут Шекспир с Беном Джонсоном, тот заметил бы: «Видал, друг? Истинно кошка из присловья, как у меня в пьесе». Скорбно опустившись в кресло, Бинго услышал какие-то звуки, вроде эхо. Взглянув наверх, он понял, что ошибся – это не отзвук, а человеческий голос. В дверях стоял сам Перкис, заметно изменившийся. Под глазами темнели круги, сами же глаза легко сошли бы за несвежие яйца. Нервы тоже не блистали – когда воробей, присевший на окно, зачирикал, издатель побил рекорд по прыжкам в высоту. |