Онлайн книга «Немного чьих-то чувств»
|
– Точнее, чего не сделал. Он не заплатил Бинго за рассказ, и в такой момент, когда гонорар спас бы несчастного от участи, которая хуже смерти, конкретно – от того, что любимая жена охнет и пробуравит его взглядом. Он уповал на Перкиса, а тот подкачал. Вот (сказал Трутень) голые факты. Вероятно, все вы знаете, что года два назад Бинго женился на Рози М. Бэнкс, написавшей «Фабричную девушку», «Мервина Кина», «Однажды в мае» и другие стеариновые изделия, а в свое время на лондонской сцене появился их отпрыск. Казалось бы, все довольны, но такие происшествия дурно действуют на женщин. Однажды за обедом миссис Бинго подняла взор от бифштекса и сказала мужу: – Кроличек! (именно так она обычно обращалась к нему). Ты не забыл, что двадцать третьего Алджи исполняется годик? Как бежит время! – Стареем, стареем, – отвечал Бинго. – Серебряные нити в золотых, э? Надо подарить ему погремушку. – Что ты! – вскричала жена. – Сказать, что я придумала? – Говори, – согласился муж, обещавший не оставлять ее ни в здоровье, ни в болезни. И миссис Бинго сказала, что они заведут для сына счет в местном банке. Десять фунтов положит она, десять фунтов – ее мать, десять – сестра по имени Изабел, а юный Алджи, когда он вырастет, умилится тому, что сделали для него родные и близкие. Бинго умилился сразу и, подстрекаемый отеческой любовью, обещал присовокупить и свою десятку. Миссис Бинго реагировала на это восклицанием: «О, зайчик!» – а также пылким поцелуем. Акт 1 закончился поистине трогательной сценой. Десять фунтов у Бинго были, он взял у Перкиса аванс. Вы подумали, что, по здравом размышлении, он понял, как глупо отдавать последнее, и ошибетесь. Умилившись еще больше, Бинго предположил, что для такого супермладенца не жалко и двадцати фунтов и раздобыть их можно на бегах, если поставить на Картофеля. Дело в том, что накануне он обжег полость рта картофелем фри, достигшим 90 градусов, а во взаимоотношениях с лошадьми чрезвычайно суеверен. Словом, деньги он поставил и в должное время узнал, что у него нет ни гроша. В такой ситуации другие повернулись бы лицом к стене, ожидая конца; другие – но не Бинго. Он сел и написал рассказ о маленькой Гвендолен и ее котенке Тибби, предполагая напечатать его в «Малыше» и покрыть расходы. Работа далась ему нелегко. Пока он не начал, он и не знал, сколько крови, пота и слез требуется от писателя, и благоговение перед супругой охватило его. Миссис Бинго делала 3000 слов в день, ухом не поведя, а он провозился с несчастным котенком (1500) целую неделю и много раз был близок к безумию. Однако он его кончил, аккуратно перепечатал, с интересом прочитал и прикинул, что на десять фунтов он потянет. Когда же настал выплатной день, а гонорара не было, он пошел к начальнику. – Да, мистер Перкис! – сказал он. – Простите, что помешал, но как там с этим рассказом? Перкис посмотрел на него рыбьим взором. Иначе смотреть он не мог, поскольку походил на палтуса. – С чем, с чем? Бинго все объяснил. Перкис заметил: «Да-да-да», рассказ похвалил, мало того – сказал «Спасибо», и они помолчали. – А как насчет гонорара? – решился наконец Бинго. Перкис уподобился палтусу, которого другой палтус попросил одолжить деньжат до конца недели. – Там фунтов десять, – предположил Бинго. – О, нет-нет-нет, – сказал Перкис. – Нет-нет-нет-нет-нет. Все входит в жалованье. – Что! – закричал Бинго. – Значит, я ничего не получу? Перкис заверил его, что не получит, и Бинго пошел в клуб, выпить с горя. Когда он приканчивал второй бокал, явился Пуффи Проссер, местный миллионер. Надо ли вам говорить, что заимодавец должен обладать двумя качествами – он должен быть богатым и щедрым. Богатым Пуффи был, но Бинго знал по опыту, что щедрым он не был. Однако он приходился крестным отцом Алджернону Обри, а крестные отцы рады помочь, если речь идет о подарке ко дню рождения. Ну хорошо, не «рады», но при должном упорстве – дают. – Привет, Пуффи, – сказал Бинго. – Знаешь что? У Алджи скоро день рождения. – Какой еще Алджи? – Алджи О. Литтл. Твой крестник. Пуффи дернулся, вспомнив о том, как Бинго привез к нему сына в часы похмелья. – А, черт! – вскричал он. – Этот жуткий тип! Слова и тон не вдохновляли, но Бинго упорствовал. – Я знаю, – сказал он, – ты расстроишься, если тебе не удастся внести свою лепту. Точнее, десять фунтов. Проще всего дать деньги мне. Дал – и никаких забот. Пуффи сравнялся цветом с прыщами. – Слушай, – сказал он, – когда ты, практически – насильно, вовлек меня в это дело, мы договорились, что серебряной кружечки достаточно. – Совсем немного, десять фунтов! – На десять фунтов больше, чем я дам. Бинго понял, что придется сказать все. – Пуффи, старик, – начал он, – тут не в нем суть. Если ты не дашь мне этих денег, я пропаду. Ты подумай, сколько мы дружим! Такой добрый, щедрый чело… – Нет! – воскликнул Пуффи. – Ни в коем случае! И замолчал, словно его осенила внезапная мысль. – Вот что, – сказал он, – ты что сегодня делаешь? – Да ничего, – отвечал Бинго, – может, утоплюсь. – Из дома сбежать можешь? – Могу, Рози уехала. Они с миссис Перкис в Брайтоне, на встрече их бывшего класса. – Хорошо. Тогда сходи в «Ритц». – С удовольствием. Ты там будешь? – Нет. Еду в Париж. Там будет живая рыжая девица с ямочкой на подбородке. Зовут Мейбл Мергатройд. Угостишь ее обедом – получишь десятку. Дело в том… История оказалась весьма непрезентабельной. Пуффи порхал вокруг этой Мейбл, словно пятнистая бабочка, пока не заметил, что подлетел к самому краю супружества. Открытие это нанесло удар его чувствительной душе. Винил он в основном ямочку, при виде которой произносил все то, о чем впоследствии жалел. – Если я туда пойду, – признался он, – мне конец. Спасет меня только бегство. Но этого мало. Ты должен очернить меня и обличить. Притворись, что считаешь меня последним гадом. Хотя глагол «притворяться» не показался Бинго удачным, он понимающе кивнул. – Вот тебе десятка, – сказал Пуффи, – а вот деньги на обед. На слова не скупись. – Не буду, – обещал Бинго. – Давай, я тебе что-нибудь подскажу. – Что ты, не беспокойся! Я справлюсь. Бинго ждал недолго, когда в вестибюль отеля вошла девица с такими алыми волосами и такой несомненной ямочкой, что он без колебаний бросился к ней. – Мисс Мергатройд? – Она самая. – А я – Литтл, Ричард П. Литтл. Пуффи срочно вызвали во Францию, он попросил вам передать. |