Книга Кошмары Серебряных прудов, страница 21 – Антон Иванов, Анна Устинова

— Сейчас зайдем ко мне, — уже в лифте сказала Жанна. — Узнаем у тети Оли, что с мамой.

Однако в квартире Тарасевичей нас встретил лишь одинокий Пирс. Против обыкновения, он пренебрег обычным своим ритуалом приветствия с высокими прыжками и облизыванием лиц. Лишь, мрачно поглядывая на нас, сперва обнюхал мои джинсы, а потом Жаннины.

— Пирсик, что с тобой? — Жанна склонилась к нему и пощупала нос. — Нет, холодный. Значит, здоров.

Пес опять принялся шумно обнюхивать мои ноги. Потом зашелся заливистым лаем.

— Все ясно, — разобрал меня смех. — Жанка, он почуял Барсика.

Лай сменился рычанием. Затем Пирс, скуля, побежал в кухню.

— Наверное, есть хочет, — сказала Жанна. — Но ему на сегодня хватит. Я уже его кормила.

Я посмотрел на часы. Предки вот-вот должны вернуться с работы. Значит, мне надо домой. О чем я и объявил Жанне.

— Слушай, а может, пока они еще не пришли, сделаем все, что надо? — вопросительно посмотрела она на меня.

Я понял: она по-прежнему боится сидеть одна дома и, вероятно, рассчитывает, что, пока мы соберем пыль и рассыпем вдоль стен защитное зелье из мешочков, тетя Оля наверняка успеет доехать.

— Почему бы и нет? — нарочито бодро откликнулся я, и мы принялись за дело.

С пылью возникли большие проблемы. Выяснилось, что Юлия Павловна каждый день тщательно пылесосит квартиру и моет пол. Сегодня, естественно, она этого не делала, так как была в больнице. Но со вчерашнего дня пыль, естественно, еще не скопилась, и мы собирали ее в каждом углу буквально по микрону. Выход пришел в голову мне. Вооружившись кухонным ножом, я принялся скрести под плинтусами и хоть немного, но все-таки там обнаружил.

Мы тщательно ссыпали драгоценные пылинки в Пелагеин мешочек и перевязали ниткой.

Пирс все это время уныло бродил за нами, тщательно обнюхивая плинтусы. Наверное, по его мнению, столь долго и упорно можно искать лишь то, на что можно поохотиться. Но никаких заманчивых запахов он не учуял и наконец потерял всякий интерес к нашей деятельности.

Положив мешочек с пылью на письменный стол, Жанна достала оберег.

— Ну, и куда мы его повесим? — обвел я глазами комнату.

— Раз сказала в середине, значит, на люстру, — решила Жанна.

Скинув ботинки, я полез на стул и зацепил тесемку мешочка за рожок. Тут же раздался тоскливый вой Пирса. От неожиданности я едва не грохнулся со стула на пол.

— Наверное, он что-то чует, — испуганно покосилась на пса Жанна.

Не успела она это произнести, зазвонил телефон. Мы уставились друг на друга. В настойчивых звонках, сменивших вой Пирса, нам почудилось что-то зловещее. Жанна никак не решалась взять трубку.

— Слушай, все-таки надо подойти, — наконец пришел в себя я.

Жанна кивнула, но с места не двинулась. Я медленно поднял трубку и поднес к уху.

— Слушаю.

— Это кто? — раздался в ответ женский голос. Я узнал тетю Олю.

— Ольга Николаевна, это Федя.

— Где Жанну носит? — недовольно осведомилась подруга Юлии Павловны. — Битый час не могу дозвониться.

— Мы гуляли, — скороговоркою произнес я. — Сейчас я ее позову.

Протягивая трубку Жанне, я заметил, что глаза у нее широко раскрылись от ужаса и занимают теперь едва ли не пол-лица.

— Тетя Оля, как мама? — выкрикнула она.

Пауза. Однако по Жанниному лицу я увидел, что она несколько успокоилась. У меня тоже отлегло от сердца. Видимо, все не столь плохо, как мы опасались.

— Значит, маме не хуже, — наконец проговорила девочка.

Снова пауза, но короче прежней. И Жаннин ответ:

— Ох, к девяти будете? Хорошо, тетя Оля, жду.

И она положила трубку.

— Маме не хуже, но и не лучше. Температура пока держится. Врачи говорят — осложнение, но состояние стабильное.

Честно сказать, информация не сильно меня ободрила. Выходит, Юлии Павловне все еще стабильно плохо, и кто знает, чем это может кончиться? Однако мне и в голову бы не пришло делиться с Жанной подобными опасениями. И я ишь деловито произнес:

— Давай в темпе сыпать те порошки.

«Кто знает, вдруг и правда поможет», — добавил про себя я. Во всяком случае, что-то надо было делать. А ничего, кроме этого, мы сейчас не могли.

Сбор пыли оказался сущей безделицей по сравнению со второй частью операции. Легко сказать: «Посыпьте вдоль всех стен». Видимо, «бабка» Пелагея руководствовалась обстановкой собственной избы. Мебели там у нее раз-два и обчелся. А в однокомнатной квартире Тарасевичей возле каждой стены что-нибудь стояло. Стенка, книжные полки, диван, этажерка. А уж на кухне… Словом, обозрев все пространство, я просто схватился за голову. А Жанна, как назло, подбросила еще одну проблему:

— Интересно, в ванной комнате тоже по всем стенам надо сыпать? Как же мы под ванну-то пролезем? Там кафелем заложено.

Я поскреб затылок:

— Вообще-то Пелагея про ванную не говорила, но, думаю, для верности все-таки надо.

— Ну, и как же мы это сделаем? — по-прежнему недоумевала Жанна.

— Посыпем вдоль кафеля, — чуть поразмыслив, откликнулся я. — Вполне сойдет за стену.

— Ты прав, — просветлело лицо у Жанны. Чтобы обезопасить себя, я позвонил предкам. Они уже оказались дома.

— Мы с Жанной решили вместе сделать уроки, — деловито объяснил я отцу. — Как освобожусь, приду. Только не знаю когда. По математике задание очень трудное.

— Ученье свет, неученье — тьма, — отозвался предок и положил трубку.

— Порядок. Поехали, — обратился я к Жанне. — Развязывай мешочки.

Все, что нам было по силам, мы отодвинули и щедро посыпали плинтусы. Однако стенка и книжные полки потребовали иного подхода. Полки мы обсыпали понизу. А затем я вскарабкался на стремянку и насыпал порошок в щель между стенкой и стеной.

В кухне и передней нам тоже пришлось пойти на некоторые компромиссы. Но в целом, действуя то хитростью, то ловкостью, мы с задачей справились.

— Кажется, все, — наконец устало выдохнул я.

— Нет, не все, — возразила Жанна. — Мне еще надо найти что-то свое и мамино.

Со «своим» Жанна решила вопрос моментально. Она извлекла из сумки расческу, которую носит с собой в школу. А вот по поводу Юлии Павловны пришлось поломать голову. Что можно взять такое, чем она все время пользуется?

Жанна внимательно оглядела комнату и вдруг кинулась к стенке.

— Вот, — схватила она с полочки книгу. — Мама все время ее читает.

На обложке полу стершимися золотыми буквами по-французски было написано: «Поэзия Возрождения». И впрямь то, что надо. Юлия Павловна занимается французской литературой и работает в Библиотеке иностранной литературы.