Книга Тысяча благодарностей, Дживс!, страница 32 – Пелам Вудхаус

Дживс сидел в шезлонге у крыльца и читал Спинозу, держа на коленях кота Огастуса. Я подарил ему Спинозу на Рождество, и он постоянно зачитывался им. Сам я в эту книгу не заглядывал, но Дживс говорит, это зрелая вещь, стоящая внимательного прочтения.

Он поднялся было при моем появлении, но я попросил его не вставать, потому что знал: Огастус, как и Л. П. Ранкл, возмутится, если его внезапно разбудят, а с кошачьими чувствами всегда стремишься считаться.

– Дживс, – сказал я, – нежданно-негаданно возникла странная ситуация, и я был бы счастлив, если бы вы ее прокомментировали. Простите, что оторвал вас от чтения Спинозы и, возможно, как раз на том месте, когда нашли второй труп, но я должен рассказать вам о событиях, «взнесшихся мощно», поэтому выслушайте меня внимательно.

– Я к вашим услугам, сэр.

– Вот факты, – сказал я и без пролога, или как это называется, приступил к повествованию. – Таково, – заключил я через несколько минут, – положение дел, и думаю, вы согласитесь, что проблема, вставшая перед нами, в некоторых отношениях небезынтересна.

– Бесспорно, сэр.

– Так или иначе Медяк должен проиграть выборы.

– Вот именно, сэр.

– Но как?

– Я не готов ответить экспромтом, сэр. Общественное мнение сейчас, кажется, на стороне мистера Уиншипа. Красноречие лорда Сидкапа заметно влияет на избирателей и может сыграть решающую роль. Мистер Сеппингс, который помогал в качестве дополнительного официанта на званом обеде, говорит, что речь его светлости, обращенная к бизнесменам Маркет-Снодсбери, была необычайно яркой. Он говорит, что исключительно благодаря его светлости шансы кандидатов, которые среди завсегдатаев некоторых пивных шли десять к шести в пользу миссис Мак-Коркадейл, теперь сравнялись.

– Не нравится мне это, Дживс.

– Да, сэр, это выглядит угрожающе.

– Конечно, если бы вы пожелали обнародовать клубную книгу…

– Боюсь, что это невозможно, сэр.

– Я так и сказал Медяку, что вы считаете охрану книги своим священным долгом. Тогда ничего другого не остается, как попросить вас напрячь извилины.

– Безусловно, я сделаю все, что в моих силах, сэр.

– Не сомневаюсь, что в конце концов вы до чего-нибудь додумаетесь. Налегайте на рыбные блюда. И пока по возможности не попадайтесь на глаза Медяку: он очень не в духе.

– Понимаю, сэр. «Неумолим, жесток и злобен».

– Шекспир?

– Да, сэр. «Венецианский купец».

Тут я покинул его, гордый тем, что раз в жизни попал в точку, и направился в гостиную, надеясь в спокойной обстановке возобновить чтение Рекса Стаута, прерванное из-за круговерти событий. Однако я опоздал. Старая прародительница сидела в шезлонге с книжкой в руках, и я знал: отнять ее мне вряд ли удастся. Всякий, кому попал в руки Рекс Стаут, не отдаст его без боя.

Застав ее здесь, я немало удивился. Я думал, она все еще сидит возле гамака, склонившись над его содержимым.

– Привет, – сказал я, – вы закончили с Ранклом?

Она подняла глаза, и я заметил, что она немного раздосадована. Я предположил, что Ниро Вульф спустился из оранжереи и сказал Арчи Гудвину, чтобы тот позвонил Солу Пензеру и Орри… как бишь его?.. и что сейчас начала завязываться интрига. Поэтому, естественно, тетку рассердило вторжение даже любимого племянника, которого она часто качала на коленях, – конечно, не в последние годы, а когда я был маленьким.

– А, это ты, – сказала она, и, разумеется, так оно и было. – Нет, я не закончила с Ранклом. Я даже не начинала. Он все еще спит.

Мне показалось, что она не в настроении заниматься пустой болтовней, но в таких случаях бывает нужно что-то сказать. Я поднял вопрос, который, по моему мнению, был в некоторых отношениях небезынтересен.

– Вы когда-нибудь обращали внимание на то, как замечательно схожи между собой дневные привычки Ранкла и кота Огастуса? Кажется, они оба только и делают, что спят. Вы не думаете, что у них травматическая симплегия?

– Что это еще такое?

– Я прочел об этом в одной медицинской книге. Это заболевание, при котором все время спишь. Ранкл не подавал никаких признаков жизни?

– Подавал, но только он зашевелился, как пришла Мадлен Бассет. Она попросила разрешения со мной побеседовать, и мне пришлось согласиться. Было трудно разобрать, что она говорит, потому что она все время всхлипывала, но наконец я поняла, в чем дело. Речь шла о ее разрыве со Сподом. Я говорила тебе, что у них размолвка. Все оказалось серьезней, чем я думала. Помнишь, я сказала тебе, что, будучи пэром, Спод не может быть избран в парламент. Так вот, он хочет отказаться от титула, чтобы получить право избираться.

– А разве от титула можно избавиться? Я думал, это крест на всю жизнь.

– Раньше нельзя было. Разве только тебя осудят за государственную измену, но теперь другие правила, и это стало очень модно.

– Глупость какая-то.

– Мадлен тоже так считает.

– Она не сказала, как эта мысль пришла в его пустую голову?

– Нет, но нетрудно догадаться. Его речи имеют такой сногсшибательный успех, что он может сказать себе: «Почему я так стараюсь ради кого-то еще? Почему бы мне самому не попробовать силы на этом поприще?» Кто это сказал про кого-то, что он «опьянен избытком собственного красноречия»?

– Не знаю.

– Дживс наверняка знает. Может быть, Бернард Шоу, или Марк Твен, или Джек Демпси ^[31], или кто-нибудь другой. В любом случае это сказано про Спода. Он не в меру возгордился и считает, что ему нужно более широкое поле деятельности. Он видит себя в роли главного краснобая палаты общин.

– Почему бы ему не попробовать себя в роли трибуна палаты лордов?

– Это далеко не одно и то же. Это все равно что выступать в теннисном турнире Маркет-Снодсбери, вместо того чтобы зажигать публику на центральном корте в Уимблдоне. Я могу понять Спода.

– А я нет.

– Мадлен тоже не может. Она рвет и мечет, и меня это не удивляет: я могу влезть в ее шкуру. Это не пустяк, знаешь ли, когда девушка рассчитывает стать графиней Сидкап, а жених ей говорит: «Это была первоапрельская шутка, голубушка. На самом деле тебе предстоит стать миссис Спод». Если бы в свое время мне сказали, что Тома сделали пэром, а потом оказалось бы, что он собирается отречься от титула и мне никогда не бывать леди Маркет-Снодсбери, я взбрыкнула бы, как мулица. Титулы для девушки все равно что валерьянка для кошки.

– И ничего нельзя сделать?

– Лучшим вариантом для тебя было бы пойти к нему и сказать, что мы все восхищаемся им как лордом Сидкапом и что было бы жаль, если б он снова стал называться ужасной фамилией Спод.