Книга Кенгуру и белые медведи, страница 33 – Елена Бжания, Ольга Мамыкина

— Прошу, скажи, что он был свидетелем!

Виктория сокрушённо цокнула языком.

— Подсудимым. Кстати, его потом признали виновным почти по всем пунктам. Я только-только начинала работать в Налоговой Инспекции, на это заседание меня взяли вместо заболевшей помощницы начальника. Я лишь делала пометки в блокноте, периодически подвала нужные папки, выискивала требуемые документы.

— В чём обвиняли этого Богомолова?

Вика безотрадно усмехнулась.

— Если коротко, то в кражах и мошенничестве. Он был крупным начальником на главном заводе города, развил бурную деятельность. Мои четыре миллиарда недоимки — капля в море по сравнению с тем, что заграбастал себе Дмитрий. Воровал так виртуозно, что обобрал завод до нитки, а никто ничего не замечал до последнего момента. Богомолова взяли по чистой случайности. А завод спасти не получилось, вернуть деньги не смогли. Это был удар не только по заводу, но и по всей экономике города и даже области.

— Почему же Ка… Богомолова выпустили?

— Его не выпускали.

— Тогда как он оказался на свободе?

— Вообще-то Дмитрий Иванович мне не докладывал о своих действиях. Но в принципе догадаться нетрудно. Когда его увозили с последнего заседания, машина, в которой он ехал, взорвалась. Нашли тела, вот только большой вопрос — чьи они были. Само собой, начали разбираться, проводить расследование, однако никто в этом деле не стал тщательно копаться. — Вика многозначительно подняла бровь. — Вскоре Богомолова и двух перевозивших его милиционеров объявили мёртвыми.

— Жаль парней. Я о полицейских.

— Не переживай за них, — хмыкнула Загрызалова. — Говорят, их семьи не слишком убивались на похоронах, а вскоре уехали из страны, обе. Не сомневаюсь, что сейчас эти «покойники» вместе со своими близкими радуются жизни на каком-нибудь экзотическом побережье.

— А мы сидим здесь, напуганные и запертые, — угрюмо пробубнил блондин. — Как по-твоему, что с нами собираются сделать?

— Боюсь, ничего хорошего.

— Думаешь, убьют?

— По логике получается именно так. А что им ещё делать? Хотя, может, они планируют нас подкупить и отпустить… нет, ерунда. Богомолов не будет рисковать своей свободой. — Сказать, что Вике было страшно, это ничего не сказать. Но истерика бы сейчас ничем не помогла. Кроме того, ещё в свою бытность инспектором Вика привыкла сдерживать эмоции в критической ситуации и выплёскивать их только по приходу домой — поорать в подушку, разбить пару тарелок. — Марк, прости. Я подставила тебя под такой удар… — Серьёзно, сейчас хуже всего ей было именно от того, что человек, который столько для неё сделал, помог в критический момент, опекал и поддерживал больше полугода, пострадает по её вине.

Пару секунд Марк просто смотрел на неё, потом беззлобно проронил:

— Прекрати. Мы ещё живы. И лично я не собираюсь умирать, по крайней мере, в ближайшие пятьдесят лет. — Он стал мерить подсобку крупными чеканными шагами. — Надо что-то делать!

— Поддерживаю, — саркастично буркнула россиянка. — Не подскажешь, что именно? Попробуем позвать на помощь — и те бугаи за дверью мигом влетят сюда и заставят нас замолчать, причём не исключено, что навсегда. Может, нас и успеет услышать кто-то, не подчиняющийся Богомолову, но вряд ли поймёт в чём дело, а если и поймёт, толку будет мало, Дмитрий быстро возьмёт ситуацию под контроль. Или предлагаешь воспользоваться киношным приёмом — заманить сюда охранников и попытаться их вырубить? Не хочу тебя огорчать, однако подобное обычно срабатывает только в фильмах, да и то не во всех. Ты же видел этих ребят — настоящие пуленепробиваемые шкафы!

Марк остановился, уперев руки в бока.

— Какая же ты оптимистка.

— Я реалистка и горжусь этим.

— Что ж, реалистка, я предлагаю для начала заблокировать дверь, чтобы те пуленепробиваемые шкафы и их босс не могли сюда проникнуть, во всяком случае, быстро.

— И что дальше? Останемся тут жить?

— Нет, получим дополнительное время на раздумье. Дверь открывается вовнутрь, значит, надо перетащить к ней как можно больше ящиков и коробок. Давай, помоги мне. Постараемся не шуметь, чтоб охрана ничего не заподозрила раньше времени.

Это показалось Вике разумным. Она спорхнула на пол и вместе с Марком принялась за работу. Несмотря на осторожность, сохранять полную тишину не удавалось. Периодически что-нибудь из содержимого ящиков гремело или шуршало, да и сами они поскрипывали.

Охрана снаружи не обращала внимания на шумок в подсобке, до той поры, пока он был лёгким. Но после того как что-то громыхнуло и от души звякнуло, ребята насторожились. Переглянулись и попробовали войти в подсобку. Не тут-то было: дверь упорно не поддавалась.

Источником звука, встревожившего подчинённых Богомолова, был иллюминатор, точнее, разбивание стекла иллюминатора, который Марк с Викой обнаружили в процессе перетаскивания ящиков. «Оконце», доселе надёжно скрытое вплотную придвинутой к стенке пирамидкой из деревянных кубов, стало настоящим подарком судьбы. Коротко посовещавшись, пленники решили выбить стекло и попытаться через отверстие вылезти и перебраться либо на верхнюю палубу, либо в соседний иллюминатор, если таковой обнаружится. Конечно, план не ахти, но всё же лучше смиренного ожидания собственной кончины.

Вскарабкавшись на очередной ящик и убрав остатки стекла из краёв иллюминаторного отверстия, Марк высунулся наружу. Веял свежий морской ветерок, тёмная вода красиво отражала полосами свет с корабля. Больше радоваться было нечему. Ихтиолог быстро убедился, что не сможет ни подняться наверх, ни улизнуть куда-нибудь вбок. Всё, что окружало иллюминатор, — это безукоризненно ровный и практически отвесный борт «Лидии».

Ихтиолог втянулся обратно в «помещение», спикировал с ящика, взял Вику за плечи и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Мне нужно, чтобы ты хорошо, очень хорошо подумала. — Загрызалова никогда не слышала, чтоб Марк говорил настолько серьёзным тоном. — Взвесь всё тщательно и скажи: ты уверена, что Богомолов собирается нас убить?

Вика сжала и чуть выпятила губы. Её взгляд немного поблуждал по потолку и возвратился к Дантону.

— На девяносто девять процентов. Я слышала, что Карпов старается по возможности избегать убийств, заменяя их подкупом, шантажом или запугиванием; не потому, что Дмитрий — ценитель человеческих жизней, просто он не хочет сам себе рыть яму, на случай, если вдруг когда-нибудь всё-таки попадётся в лапы закона. Но в нынешнем положении… Карпов вряд ли поверит, что наша встреча — лишь совпадение, особенно учитывая мою работу в Налоговой Инспекции. И он вряд ли отважится оставить нас в живых. — Ох, как же ей сейчас хотелось закатить истерику, хоть малюсенькую, а лучше — масштабную.

— Тогда есть только один выход.

Вика не сразу поняла, что именно имел в виду Марк. А догадавшись, ужаснулась.

— Нет! Нет-нет-нет, даже не думай! Ни за что! Ни за какие коврижки! Это сумасшествие! Мы точно погибнем!