Книга Последний тайник, страница 32 – Фернандо Гамбоа

— Чего пялишься?

— Да так, ничего, — смущенно ответил я, — просто очень рад, что ты летишь вместе с нами.

— А я рада тому, что ты позволил мне составить вам компанию. Работать с Хатчем уже надоело, а мне постоянно нужны какие-нибудь перемены в жизни. Этот причудливый перстень и легенда о сокровищах тамплиеров вызвали у меня не меньше интереса, чем у вас с профессором.

— Понятно… Но ты, однако, не забывай, что нет никакой гарантии, что мы сумеем найти эти сокровища.

— Знаю, Улисс, знаю. По правде говоря, я не очень-то верю, что нам удастся что-то найти.

— Тогда я вообще не понимаю, зачем ты решила поехать с нами.

Касси закрыла книгу и шумно вздохнула.

— Мне кажется, что профессор был прав, — заявила она.

— В чем?

— Да он как-то сказал, что ты тугодум.

После того как самолет приземлился в аэропорту Барселоны, мы с Кассандрой довезли профессора на такси до подъезда его дома. Все еще находясь под воздействием успокоительных средств, Кастильо стал с отрешенным видом вспоминать, в какую из своих дорожных сумок он положил ключи. Однако когда мы предложили проводить его до двери квартиры, он заявил, что ни в чьей помощи не нуждается, и настоял на том, чтобы мы ехали по своим делам. Я сказал таксисту свой домашний адрес, и вскоре мы с Касси вошли в мою квартиру, поставив свои дорожные сумки прямо посреди гостиной.

— Я тебя предупреждал, что моя квартирка очень маленькая…

— Не такая уж она и маленькая, — возразила Кассандра, жестом показывая мне, чтобы я перестал оправдываться. — Кроме того, у тебя, я вижу, есть большой балкон.

— Я бы не сказал, что он большой…

— Ну, ты ведь знаешь, как иногда говорят: размер не имеет значения. — Кассандра лукаво подмигнула мне,

— С этим я вполне согласен. Мне, например, нравятся миниатюрные красотки, а не какие-нибудь дылды.

— Рада это слышать, — усмехнулась Касси. — А теперь покажи мне, куда я могу положить свои вещи.

— Я сам их куда-нибудь положу. Выбор тут небольшой, потому что у меня всего одна жилая комната, она же спальня. Я высвобожу для твоих вещей место в шкафу.

— В этом нет необходимости. Мы ведь не задержимся в Барселоне надолго, а потому мои вещи вполне могут полежать и в сумке.

— Как хочешь. Но спальня в любом случае предоставляется в твое полное распоряжение, а я буду спать в гостиной на диване.

— Улисс, спасибо тебе, конечно, за заботу, но по логике вещей на диване следует спать мне. Я маленькая, и уместиться на нем мне будет намного легче, чем тебе.

— Об этом не может быть и речи. Ты — моя гостья, а значит, будешь спать на кровати.

— Ладно, спорить не стану. Покажешь мне все остальные помещения?

Мы совершили экскурсию по моему жилищу — конечно же, весьма непродолжительную, потому что общая площадь квартиры составляла всего лишь шестьдесят квадратных метров, — а затем, решив отдохнуть после долгого перелета, сопровождавшегося сменой нескольких часовых поясов, прямо в одежде завалились на кровать и уснули.

Шестью часами позже я проснулся от громкого треньканья. Сонно взглянув на пробивавшиеся между шторами лучи заходящего солнца, я подумал, что меня опять ждет самый что ни на есть заурядный вечер, каких в моей жизни было бесчисленное множество. Однако уже через секунду я понял, что ошибся: перевернувшись на бок, я увидел пристально смотрящие на меня изумрудно-зеленые глаза.

— Ты храпишь, — серьезным тоном произнесла Кассандра.

— Ты тоже, — ответил я.

— Это неправда.

— Нет, правда.

— Я не храплю, — сердито заявила Кассандра.

— Еще как храпишь! Я даже подумал, что надо будет позвонить Спилбергу и спросить его, нельзя ли использовать запись твоего храпа в очередном фильме про парк Юрского периода!

— Ах ты лжец! — негодующе воскликнула Касси, приподнимаясь на кровати. — Сейчас я тебя проучу!

Она схватила подушку и стала размахивать ею, смеясь и осыпая меня шуточными ругательствами.

Треньканье, от которого я проснулся несколько минут назад, было звуковым сигналом: на мой мобильный телефон пришло сообщение от профессора Кастильо. Профессор предлагал нам с Касси прийти к нему завтра домой на обед. Прочитав это сообщение, я вдруг почувствовал, что умираю от голода. Сказав об этом Касси, я услышал в ответ, что и она тоже не прочь перекусить.

Мы решили принять душ, переодеться и затем сходить поужинать в расположенный рядом с моим домом китайский ресторан. Касси быстренько открыла свою дорожную сумку, выхватила из кипы одежды первое, что попалось под руку, и, показав мне язык, поспешно, чтобы я ее не опередил, заскочила в ванную.

Я остался сидеть на кровати и стал с ехидной улыбкой ждать, когда она откроет кран.

— Улисс! — наконец послышалось из ванной. — Черт побери! Как тут включается горячая вода?

Ужин прошел просто замечательно: мы полакомились вкуснейшим рисом с различными подливками и не менее вкусной лапшой, а еще выпили множество бокалов сангрии ^[15]. Затем — уже где-то за полночь — мы возвратились в мою квартиру и, на ощупь найдя в темноте диван, обессиленно плюхнулись на него. И я, и Касси чувствовали, что нас одновременно одолевают алкоголь, смена часовых поясов и усталость, накопившаяся за несколько дней работы в Карибском море.

— Надеюсь, он нарвется когда-нибудь на белого кита, и тот устроит ему хорошую взбучку… — сказала вдруг Кассандра, думая о чем-то своем.

— Кто?

— Как это кто? Хатч!

— Не знал, что ты его так ненавидишь.

— Да никакая это не ненависть, — вяло произнесла Касси, немного помолчав. — Честно говоря, я ненавижу скорее саму

себя за то, что так долго работала на Хатча, помогая ему присваивать ценности с затонувших судов.

Кассандра снова замолчала, задумавшись о чем-то своем. После довольно долгой паузы она продолжила — все тем же укоризненным тоном по отношению к самой себе:

— Я польстилась на хорошую плату и иллюзию романтики. И в результате изменила своим принципам. Я сама себе противна.

— Да не осуждай ты себя так, — попытался я утешить Кассандру, накрывая своей ладонью ее маленькую ладошку. — Мы все в этой жизни иногда совершаем поступки, за которые не испытываем потом особой гордости. Главное, что ты поняла свою ошибку и пытаешься ее исправить. Многие люди не делают даже этого. Очень многие.

— Спасибо, Улисс, но я рассказываю тебе все это совсем не для того, чтобы ты меня утешал. Я… я всего лишь дала волю своим чувствам… Извини.