Онлайн книга «Вечный порт с именем Юность»
|
Вот такого неспокойного за ушедших в сияющую ночь товарищей и подчиненных и застал командира Донсков. – Товарищ командир эскадрильи, разрешите доложить: прибыл из краткосрочного отпуска! – О-о-о, здравствуй, Владимир Максимович!.. Какой там краткосрочный, ты же полтора месяца носа не казал! Я уж соскучился! – Так вы прямо из города меня отпустили. – Привез? – Всех! – Жена ужин готовит, а ребятишки спят. Надеюсь, не откажете повечерять с нами. Пока мы на квартире у Батурина. Кстати, где он? Улетел? – Так точно! Улетел. С Луговой. Только поездом улетели молодые. Погреться на юг. Второй, льготный отпуск используют. – Ну! – Вот тебе и ну! Новостей куча, в основном приятные… Рация?! – зычно прокричал Комаров в селектор. – Как связь? Не будьте ремесленниками, попросите военных помочь! – Уже не надо! – раздался в динамике веселый голосок. – Дыхнул кто-то из наших ребят, и мы разобрали – у них все в ажуре! Комаров заулыбался, ласково погладил свою длинную бороду: – Скажут тоже – «дыхнул»! И откуда такие выражения берут? А точные. Дыхнул – значит, живет, а, Максимыч? Знаешь, на задании кто? Руссов! Командир впервые так, только по отчеству, назвал замполита, и тому стало приятно. Почему-то вспомнился первый разговор по приезде в ОСА. – Да ты садись, присаживайся вон в то кожаное кресло, – гордо окидывая взглядом шикарную мебель в кабинете, предложил Комаров. – И фифочка в передней для административного куража? – Секретарша, дорогой! Не придирайся – положена по штату. Правда, я тут семейственность маленькую развел. Ворчать не будешь? – Нарушаете? – Ага. Технический секретарь Зоя – невеста Павлика. – От души поздравляю вашего сына. Он здоров? – Как бык!.. Вот посмотри, в каких условиях я теперь работаю. – Комаров погладил синенькую кнопку на столе, подмигнул Донскову и решительно утопил кнопку пальцем. Дверь кабинета открылась почти мгновенно, и на пороге возникла Зоя, пухленькая, быстроглазая. – Я слушаю, Михаил Михайлович! – Гм… Чаю и бутерброды. – Есть! – Погоди… и это… ну, понимаешь? – Не положено! – Уволю! – Есть! – Как Богунец, отвечает! Юбочка для невесты не коротка? – пошутил Донсков после ухода Зои. – Она еще девчачьи донашивает. Богунец теперь командир нового звена. – Тоже новость. Не рано? – В самый раз. Когда Николай с Наташей уехали, он потускнел. Серьезным стал. От Руссова ни на шаг. – То есть переменился к лучшему. – А я никогда не взвешивал чьи-либо качества на точных весах. Это невозможно. Мы все – просто люди. Доверие… – Такое, например, как было у нас к Ожникову. Комаров не среагировал на выпад и продолжал свою мысль: – Доверие, Максимыч, нужно каждому. Даже хронического лентяя доверие может встряхнуть. Помнишь, что сказал Богунец на дне рождения Батурина: «Один за уйму дел – вдруг сел, другой – взлетел. Что лучше, выбирайте, детки: земля с высот иль небо в клетку?» Дай человеку взлететь и посмотри, сможет ли улететь далеко… – Спорная позиция, командир. Ожникова в кривой полет выпустили, наверное, именно с такого трамплина. Зоя на подносике принесла чай и бутерброды. Рядом с горячими стаканами стояла рюмочка коньяка. Она поставила рюмку перед Донсковым-Комаров вопросительно посмотрел на секретаршу и хотел что-то сказать, но она, изящно изогнув тонкую руку в кисти, как бы прикрыла ему рот: – Не положено! – Ты знаешь, что я тебе скажу… – А я передам врачу! – Во! Испугала!.. Ладно, выметайся! – Есть! – Какая исполнительная секретарша! – округлил глаза Донсков и, демонстративно причмокивая, потянул из рюмки коньяк. – Я еще с ней поговорю! – проворчал Комаров. – Печень у меня зашалила, понимаешь!.. Кстати, мы об Ожникове заговорили. Виделся я с ним у следователя. За спасение от зубов росомахи он почему-то ненавидит тебя люто! Странно! Правда, здесь, – Комаров дотронулся до лба, – у него не все на месте. Врачи говорят, надолго. Тихое… – Сам себя сожрал. С юности начал… – Вы, оказывается, давно знакомы с ним. – Вечность! Помните, я рассказывал, как Ожников твердил в лесу: «Ты не узнал меня, Донсков. Ты не узнал меня…» Понял его бред, когда личное дело полистал, фотографии его ранние посмотрел и бритым в больнице увидел. Даже фамилию переделал, жук! В сорок третьем он отирался на складе запасных частей Саратовской планерной школы и назывался Фимой Мессиожником. – А ты знаешь, что он прятал в кладовке?» – Слышал. – Такое видеть надо! Уникальные произведения искусства, старинные вещи. Эксперты говорят на несколько миллионов!.. Вот он и сидел как на раскаленных углях: узнаешь ты его – не узнаешь? – Мог бы уехать. – Писал заявление об увольнении, через неделю забрал его обратно. Может быть, уже тогда решил отправить тебя в мир иной? – Он мог и умел бороться за себя. Из маленького слюнтяя Фимы вырос бульдог с мертвой хваткой. – Хватка, да! На себе испытал, – покачал головой Комаров. – И действовал нагло, смело. – Что ты! Не раз убеждался в его трусости, особенно физической. Однажды порезал палец, так ныл дня четыре, боясь заражения крови. Врача из терпения вывел. – Недооцениваем таких, как он, Михаил Михайлович. К сожалению, не только мы с вами., – усомнился Донсков. – Один взгляд на сокровища мог быть для него сильнейшим возбудителем. Ох, как грязно все это, Максимыч! – Эксперты уверяют, что многие из мессиожниковских сокровищ далеко не высшего класса, особенно приобретенные им в последнее время. Секретарша просунула голову в дверь: – Михаил Михайлович, к вам просится женщина. Я ей сказала, что сегодня не приемный день. – Кто такая, по какому вопросу? – нетерпеливо спросил Комаров. Зоя заглянула в маленький блокнотик: – Лехнова… Галина Терентьевна. – Галина? Нашлась! – воскликнул Донсков и порывисто встал. Зоя, округлив глаза, с удивлением смотрела на своего начальника. Его длинноносое скуластое лицо медленно меняло цвет от мучнисто-белого до ярко-розового. Рука, энергично вытянутая к двери, застыла. Наконец пальцы ее начали шевелиться, и по их движению Зоя поняла: «Зови, зови». Она поспешно юркнула за дверь, и тотчас же ее любопытное круглое личико высунулось из-за плеча входившей в кабинет Лехновой. |