Онлайн книга «Невеста без места»
— Не шутишь? — Любица потрясенно поглядела на Вельку. — Правду говоришь? — Да какие тут шутки! Только, Любушка, Ладой Светлой тебя прошу, не говори никому! Обещай! — Обещаю, обещаю, никому ни словечка не скажу. Только ты уж мне все расскажешь как есть? — Любица, кажется, встревожилась. — Он купец, что ли? Уж не мечтаешь ли ты о нем, Огнявушка моя? Велька и досадовала на себя, что проговорилась, и в то же время ей приятно было рассказать о своей недозволенной любви. О любви, как и о горести, молчать не хочется. И что Любица тайну не выдаст, она не сомневалась. Не выдаст, но мешать может… — Почему бы и не мечтать, если мне от того радость, а до Карияра еще долго? — возразила она упрямо. — Радость — хорошо, да нельзя позволить, чтобы она печалью стала и тебе, и батюшке твоему, и боги знают кому еще! Ты княжья дочь, не забыла? — Забудешь тут, дал бы кто. — Простым девкам не легче бывает. Тут уж кому какое… Любица замолчала чуть не на полуслове, потому что вдруг прямо перед ними возникло взъерошенное черное, недовольно рычащее чудовище. Велька и то с первого взгляда не поняла ничего. — Волкобоюшка, ты чего? — она всплеснула руками. — Вот леший, напугал как, — ахнула боярыня. Волкобой несколько раз оглушительно гавкнул и, зубами схватив Вельку за подол, потянул куда-то в сторону. — Волкобой, да ты что, с ума сошел? — возмутилась девушка, отбиваясь от пса. А тот, отпустив подол, вдруг куснул Вельку за ногу так, что она, завизжав, отскочила, и громко залаял на них с Любицей — так собаки овец на пастбище собирают. Вот и он словно пытался гнать их куда-то в лес, как отбившихся от стада овец. Вдруг он сел и громко, почти по-волчьи завыл, и сразу похожий вой издалека ответил. Рядом тихо ахнула Любица, крепко стиснула в объятиях Вельку. — Огнява, вокруг посмотри. Велька и сама уже оглядывалась. Дивное дело… Лес кругом разом помрачнел, посуровел и уже не влек в свои тенета светом и радостным гомоном. Велька даже поежилась, как от холода. И ручей, вдоль которого они только что шли, — где?.. Нет ручья. Кругом лес, деревья высокие, небо только высоко над головой видно рваными просветами. Как они попали сюда?! — Волкобоюшка, ты прости! Не поняла я, — придя немного в себя, повинилась Велька и взялась за ошейник пса, — помоги отсюда выйти, родной! Ты-то дорогу знаешь? Волкобой мотнул головой, поворчал недовольно и двинулся между деревьями — ни тропинки, ничего… Опять волчий вой раздался, уже ближе, и скоро показались коричневые рубахи кметей. Свои… Впереди бежал Горибор, за ним кмети, мечи у всех обнажены. Окружили их. Один из парней, остановившись, переливчато завыл волком — радостно, ликующе. Лица знакомые все, родные уже. Вот счастье-то! — Слава богам! — Любица вытерла набежавшие слезы. — Ну? Вы это чего? — Горибор без церемоний обнял Вельку, и она прижалась лицом к его пропахшей потом рубахе. — Куда вас понесла нелегкая? А, сестричка? А я-то в твое разумение так верил! Как же вы так, а, боярыня? Уже солнышко к полудню, а мы за вами гоняемся! — Да как же к полудню? — ахнула Велька. — Мы отошли всего ничего! Из виду никого не потеряли! — Как не потеряли? А это что? — Горибор показал рукой на лес вокруг себя. — Морок, не иначе! — снова расплакалась Любица. — Нам все казалось, что и люди рядом, и ручей, и оглянуться не успели… — Н-да… — посуровел Горибор, оглядываясь вокруг так, словно неведомое зло могло скрываться на любом дереве или на всех сразу, — ну, ладно, идемте, чего же теперь. И так повезло нам, вижу, несказанно, что вас нашли. К обозу шли долго, устать успели. И Велька в толк взять не могла, как же так получилось, чтобы раз — и оказались они так далеко! Может, то и есть неведомая тропа, на которую ступили ненароком? Или леший заморочил? Так какая тропа, какой леший, прогулялись они вдоль ручья, и всего-то… — Лесованская ворожба, чтоб их! Разума лишает, — махнул рукой боярин Мирята, когда они добрались до места и все рассказали, — слыхали про такое. Он мрачный был, потерянный. Женщины кругом столпились, глядели, словно не веря — они ли? Воевна на них водой брызнула и заговор длинный прочитала, а потом тоже заплакала от радости. — Счастье еще, что тати вас не перехватили по пути, манили только, — сказал боярин Мирята. — Поленились, леший их дери! Хоть бы проехать скорее место это клятое! А ведь бывает, сколько раз едешь этой дорогой, и ничего, никаких тебе татей. Вот уж как не повезет, так не повезет! Проехать быстрее «клятое место» хотелось всем, все кинулись собираться и укладываться. А когда уже собрались, выяснилось, что пропала Вирута, челядинка-горничная самой Воевны. — И ведь послушная такая девка, никогда ни слова поперек, ни шагу не спросившись, — сокрушалась старшая боярыня, — вот об ней и подумать не могла, что беспокоиться надо! Волкобой с княжичами обошел лагерь, нашел след Вируты — та, получается, ушла позже княженки с Любицей. Ее отсутствия долго не замечали, да и Воевна могла бы не заметить — мало ли куда подевалась челядинка! Если бы не напуганы были все, и не подумали бы обеспокоиться… Опять побежал Волкобой в лес по найденному следу, и княжичи за ним устремились все, и кметей послали четыре десятка — так злы были воеводы на этих неведомых, засевших где-то в лесах лесованцев. Тоже выдумали, девок на дороге воровать, богиня, дескать, позволяет! Разбой он и есть разбой, на кого ни сошлись, а чтобы огненной богиней отговариваться — так здесь не Лесовань, здесь другие законы, честные. А лесованцы, если уж они по натуре своей такие тати, пусть промышляют этим на своей земле… Велька вспоминала купца, что продал ей обручье с изображением рысей. Вот оно, и сейчас на руке, она его и не снимала почти. Как блестят на солнце глаза из зеленых камушков! Тот купец рассказывал, какой народ хороший в Лесовани живет, и что невестка у него оттуда, и торгует он с ними, и все всем довольны. А тут такие страсти — воровать людей на дороге… Долго ждали княжичей и дружину. Вернулись те ни с чем. — Потеряли след. Как птицей улетела! Как так можно, она не птица! — сердясь, рассказывал Горибор. Волкобой, такой же измученный беготней по лесу, как и все, лежал у его ног, положив морду на лапы. Кажется, он воспринимал случившееся как личную обиду — от него, от его чуткого носа в лесу скрылись! Маленькая круглолицая девушка, незаметная среди других, молчаливая и старательная, с еле заметными рябинками на щеках и длинной рыжеватой косой, тихо ушла в лес и не вернулась. Мало того — улетела как птица! Ее не охраняли так, ее вовремя не хватились. |