Онлайн книга «Провидица»
|
– Ты вроде как промокла, – заплетающимся языком проговорил он. «А ты вроде как рехнулся». – На улице дождь. – Она подошла, поцеловала его в щеку. – Все еще работаешь? – Андреас сказал, что нынешней ночью на рынке скучно не будет. Он считает, что предстоят большие скачки́. Ричард сонно потер нос, налил виски в стакан еще на четыре пальца, потом постучал по клавишам и подался вперед, чтобы лучше разглядеть, что происходит на экране. Увидев меняющиеся цифры, нахмурился. – Ты где была? – Ой, у нас проблемы со съемками. Эти рыбные палочки – «Суперпалочки», – клиенты хотят, чтобы съемки непременно проводились в Арктике, а мы пытаемся убедить их согласиться на студию. – Сэм порадовалась, что муж не смотрит на нее, – лгать она никогда толком не умела. – А потом машина никак не заводилась. – Надо быть полным идиотом, чтобы ездить на таком автомобиле по Лондону. Я давно говорю, что ваш Кен жуткий эгоист. – Эгоизм тут ни с какого боку. Просто Кен любит старые машины – хорошее вложение капитала и положительно влияет на имидж. – Ага, в особенности когда они ломаются посреди ночи. Ричард опять нахмурился, вглядываясь в экран. Сэм посмотрела в окно – дождь поливал темные силуэты неутомимых лихтеров, молотил по черным водам реки. По крайней мере, Ричард успокоился, прошла та странная вспышка агрессии, когда муж, вернувшись домой, в ярости сорвал с нее бюстгальтер. Та пощечина, казалось, отрезвила его, и с тех пор он вел себя спокойно – брюзгливо подчас, но мирно. – Звонил Джон Гофф. У них билеты в театр на четверг. Предлагает нам сходить на новую пьесу Эйкборна. – Черт, мне бы хотелось посмотреть. Но в четверг я не могу. Я в этот день буду в Лидсе. У нас презентация утром в пятницу. Ричард прищурился, разглядывая цифры на экране, потом сверился с какой-то записью в лежавшем на столе блокноте. И громким, раскатистым голосом заорал: – Господи боже! Вы что там, совсем с ума посходили? Что вы делаете? – Он шарахнул кулаком по столу. – Вы там совсем опупели? – Ш-ш-ш, – сказала Сэм. – Не кричи так. Ники разбудишь… – Ну и фиг с ним. Господи Исусе! Рынок совсем свихнулся. Андреас всегда точно знает, что произойдет! Интересно, что за игры они там затеяли? Никак в Токио надеются, что Нью-Йорк подешевеет. – Он зло посмотрел на экран, заполненный бесконечными рядами цифр, какими-то странными названиями и символами. Муж говорил на непонятном Сэм жаргоне, на чужом языке. А для него самого таким же чужим наверняка был язык, который использовался на занятии группы сновидцев. Она несколько минут постояла у Ричарда за спиной. За это время он отхлебнул еще виски, набрал на клавиатуре какие-то новые команды, изрыгнул очередную порцию проклятий. Он, казалось, начисто позабыл о жене, не замечая ничего за пределами маленького, усеянного цифрами экрана. Сэм оставила его в одиночестве, отправилась в спальню, разделась и долго лежала, не выключая свет, размышляла. Она думала о Ричарде: ей хотелось поговорить с мужем по душам, узнать, что его беспокоит, рассказать о своих снах, но только так, чтобы он не насмехался, хорошенько все обсудить. Она думала о Бамфорде О’Коннелле, о группе сновидцев. Перебирала в голове подробности авиакатастрофы, выстрела, своего спуска в метро на станции «Хэмпстед». Сэм посмотрела на часы: 02:15. А Ричард до сих пор еще не ложился. Бамфорд О’Коннелл и Таня Джейкобсон говорили одно и то же. Оба считали, что причина кроется у нее в голове. Но кто в таком случае поднимался по лестнице на станции метро? Плод ее воображения? * * * Сэм услышала щелчок двери душевой кабины, потом звук льющейся воды. «Странно, – удивилась она. – Неужели Ричард принимает душ, перед тем как лечь спать?» Она снова подумала о лестнице и зловещей тени, подумала о них уже в стомиллионный раз. «Ничего. Ничего там на самом деле не было. Почему я не продолжила спуск?» «Надо было встретиться со своим монстром». «Нет уж, спасибо. Я боюсь монстров». «Ну ты и трусиха, Сэм, просто трусливый заяц!» – Пока, Багз. Она почувствовала запах мятной пасты Ричарда, ощутила его поцелуй. Вздрогнув, села. – Который час? – Двадцать пять минут седьмого. Я опаздываю. – Уже утро? Она посмотрела на Ричарда: лицо бледное, а глаза красные, воспаленные. Да и у нее самой вид тоже, наверное, был не лучше. – Я сегодня вечером играю в сквош. – Ужинать придешь? – Ага, часикам к девяти. – Хорошо. Дверь закрылась. Утро. Сегодня ей ничего не приснилось. А спала ли она вообще? Сэм поднялась с кровати, чувствуя себя, как ни странно, бодрой и свежей. Наверное, сегодня у нее благоприятный день: биоритмы там и все такое. «Чувствую себя прекрасно. Превосходно. Гармонирую с миром». «Сегодня вечером, Сэм, вы сможете понять, что чувствуете и насколько гармонируете с другими и с окружающим миром». «Ого, подруга, да ты, похоже, прекрасно научилась гармонировать, – говорила она себе, ощущая, как жесткие струи воды бьют ее по лицу, а мыло жжет глаза. – Вот так-то, знай наших! – Сэм улыбнулась. Она чувствовала легкость, беззаботность, словно бы сбросила с плеч груз. – Ну, Вынимала, теперь держись! Я тебе покажу, страшила в дурацкой маске!» Она оделась, вышла в коридор. Из своей комнаты появилась Хелен в халате: – Доброе утро, миссис Кертис. Вы что-то нынче рано. – У меня деловой завтрак. Как у Ники дела в школе? – У них сегодня экскурсия, едут в зоопарк. Сэм прошла в комнату Ники. Мальчик уже начал просыпаться, и она чуть прикоснулась губами к его лбу. – До вечера, Тигренок. Сынишка посмотрел на нее сонными глазами и грустно поинтересовался: – Ты что, уже уходишь, мамуля? – Маме сегодня нужно пораньше на работу. Сэм чувствовала себя виноватой. Как это называется, стала вспоминать она. Помеха? Препятствие карьерному росту? В памяти вспыхнули слова Бамфорда: «Ты пожертвовала карьерой ради Ники, а поскольку роды были трудными, ты не можешь больше иметь детей. Может быть, ты злишься на него. Может быть, в глубине подсознания ты считаешь, что, не будь сына…» Она посмотрела на Ники, ей не хотелось уходить от него, вот взять бы его сейчас, обнять, самой отвезти в зоопарк, показать ему жирафов… Словом, любить его. Чтобы мальчик ни одной секундочки не чувствовал того, что почти все свое детство чувствовала она. |