Книга Слуги света, воины тьмы, страница 77. Автор книги Эрик Ниланд

— Все так, как они утверждают. — Лючия сердито глянула на Роберта, и он заерзал в кресле. — Второе значение слова «одолеть» — взять верх над противником «не физическим способом».

— Значит, решено, — хлопнул в ладоши Генри. — Они «одолели» зверя героической добротой и песней. Они выдержали испытание.

— Не стоит так торопиться, — прищурившись, возразила Лючия. — Мы ведь планировали, что они прикончат древнее чудовище, а вовсе не освободят его и не выпустят в мир. Тебе известно о том, сколько неприятностей принесла нам эта тварь?

Генри пожал плечами. На его взгляд, некоторое количество неприятностей было в порядке вещей, но он предпочел не высказываться в таком духе при Лючии, настроение которой было, прямо скажем, не из лучших.

— Победа носит технический, минимальный, я бы даже сказал, микроскопический характер, — вмешался Корнелий. Он кашлянул и сверился с таблицами. — Как и в предыдущих расчетах, касающихся этой парочки, имеет место балансирование на лезвии бритвы. И я согласен с Лючией: они извратили изначальную цель испытания.

Аарон отодвинул от себя стопку с водкой. Покраснев и сжав в руке доставленное Робертом доказательство — железный прут, — он шагнул на середину площадки.

— Наивысшее достижение воина — превратить врага в союзника. Дети победили, это очевидно. Или мы следуем нашим законам только тогда, когда это нас устраивает?

— Мы им следуем, — проговорила Лючия таким голосом, словно разговаривала с капризным ребенком, — но Фиона и Элиот пока что не являются членами семейства, поэтому наши правила относительно них не так четки.

Даллас встала и одернула мини-юбку.

— По моему мнению, словами сейчас играешь только ты. Дети победили. А ты злишься исключительно потому, что ты этого не хотела.

Не ослышался ли Генри? В голосе Даллас прозвучали родственные чувства по отношению к Элиоту и Фионе? Или она просто-напросто инстинктивно противостояла сестре?

Кино поднялся и выпрямился во весь свой великанский рост.

— Нет. Все так, как утверждает Лючия. Положение двусмысленное. Наши правила пока не относятся к этим детям. И три испытания должны прояснить этот вопрос. — Кино повернулся к Аарону. — Ты предвосхищаешь события.

Аарон встретился взглядом с Кино и начал вертеть в руке железный прут как игрушечную дубинку.

— Согласен, — проворковал Корнелий. — На мой взгляд, стоит рассматривать их как чужаков, пока они не докажут нам обратное.

— Я думаю, мы тут кое-что упускаем, — рассмеялся Гилберт, пытаясь рассеять нарастающую напряженность. — Они являются членами семейства. Одри — наша родственница, и она…

— Нет, — прервала его Лючия. — Речь идет о самом главном. Испытания должны доказать, являются ли эти дети членами нашего семейства как простые смертные, либо они принадлежат к низшему семейству. Только тогда их можно судить по нашим законам.

— Верно, — сказал Кино и скрестил руки на груди.

Аарон так крепко сжал в руке металлический прут, что он треснул. Ветер стих — будто затаил дыхание.

— Прекрасно, — проговорил Аарон. — В таком случае давайте решим, каково будет следующее испытание.

— А я считаю, — заупрямилась Лючия, — что мы еще не решили, пройдено ли детьми первое испытание.

Генри заметил, что Роберт привстал — значит, решил выступить в защиту Элиота и Фионы. Он встретился с ним взглядом и едва заметно покачал головой.

Роберт послушно опустился в кресло.

Храбрый мальчик. Но раскрывать рот ему не стоило — это глупо. У Генри не было никакого желания снова искать себе нового водителя.

Кроме того, лишние разговоры только еще больше распалили бы присутствующих членов Сената, и Генри пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы смягчить накалившуюся обстановку.

— Я предлагаю голосовать, — сказал Генри. — Вы не против?

— Правильно, Серебряный Язычок, — подхватила Даллас, опередив возражения Лючии.

Та склонила голову к плечу и, прищурившись, посмотрела на Генри.

— Очень вовремя, — прошипела она. — Прекрасно. Я голосую против. Близняшки не прошли испытание так, как мы того желали.

— Прошли. Я голосую «за», — фыркнул Аарон.

— Я не согласен. Они не выдержали испытание, согласно нашим условиям, — подняв брови, проговорил Кино, затем снял остроконечную шляпу, провел рукой по лысине и слегка поклонился Аарону с извиняющимся видом.

Все взгляды устремились на Корнелия. Он махнул рукой, и все его компьютеры отключились.

— Я вынужден воздержаться. Ситуация находится в равновесии при едва различимой пограничной ошибке. Истина не может быть установлена.

Даллас переступила с ноги на ногу. Казалось, она танцует под музыку, слышную только ей одной.

— Да, — проговорила она. — Они выдержали испытание.

Лючия вздохнула и посмотрела на Генри.

— Как проголосуешь ты, я, пожалуй, знаю.

Мысли Генри бешено метались. Вырисовывалось столько замечательных вариантов. Но он не хотел ни победить, ни проиграть. Он жаждал продолжить игру и наслаждаться ею как можно дольше. Хаос с определенной целью — вот какова его задача.

— Тот день, когда ты сумеешь предугадать мои действия, дорогая Лючия, станет концом света. — Он улыбнулся. — Не мне решать судьбу детей. Я также воздерживаюсь.

Лишь на миг во взгляде Лючии отразился испытанный ею шок. Но в следующее мгновение она довольно улыбнулась.

Аарон от изумления раскрыл рот. Вид у него был такой, словно Генри ранил его в самое сердце.

Ну и что? Зато никому не было скучно.

— Что ж… — Лючия устремила взгляд на Гилберта. Она просто сияла, предвкушая победу.

Гилберт, некогда шумерский царь, был избран в Сенат благодаря интригам Лючии. Он в политике ничего не смыслил. И, когда участвовал в голосовании, всегда принимал ее сторону.

Но Лючия не увидела в Гилберте того, что заметил Генри, того, что в Гилберте проснулся прежний Гильгамеш.

Светловолосый великан кашлянул, и на его лице отразились испытываемые им чувства: тревога, отчаяние, а затем — решимость, которой он некогда был наделен, будучи Первым царем. Он вышел на середину площадки. Происходящие с ним перемены стали заметны всем. Он выпрямился во весь рост. Вихрь закружился вокруг него. Глубокие смешливые морщинки разгладились, лицо Гилберта стало серьезным.

— Я не сделаю этого, — сказал он, повернувшись к Лючии. — Я не могу быть с тобой заодно. Я должен голосовать сердцем. А оно подсказывает мне, что дети выдержали испытание.

Долго все молчали, и был слышен только свист ветра.

Лючия несколько секунд стояла неподвижно, затем перевела взгляд на Генри, понимая, что сегодня он одержал победу, гораздо более серьезную, нежели этот один голос.