Онлайн книга «Молот и крест»
Глядя на ряды уходящих франков, Альфред повернулся к своему соправителю. – Я удивлен, что ты по-прежнему отказываешься носить молот с нашего знамени. Я ведь ношу крест. – Молот – знак Пути. Торвин сказал, что у него есть знак для меня. Я посмотрю его, хотя выбор труден. А вот и он. К ним приближался Торвин в сопровождении жрецов Пути, а за ними – Гутмунд и капитаны. – Вот твой знак, – сказал Торвин. Он протянул подвеску на серебряной цепочке. Шеф с любопытством взглянул на нее: столб с пятью кольцами-ступеньками с противоположных сторон. – Что это? – Это kraki, – ответил Торвин. – Столб для подъема. И символ Рига. – Никогда не слышал о таком боге. Что вы о нем расскажете? Почему я должен носить его знак? – Он бог поднимающихся. И путников. Он силен не сам по себе, а своими детьми. Он отец тролла, карла и ярла. И других. Шеф осмотрел лица собравшихся. Альфред. Торвин. Ингульф. Хунд. Многих нет. Он не знает, каково состояние Бранда. Нет его матери Трит. И он не знает, захочет ли она его видеть. Но прежде всего – Годива. После битвы группа катапультеров принесла тело его сводного брата, сына его матери, мужа Годивы. Они долго вместе смотрели на посиневшее лицо, на искривленную шею, стараясь найти в воспоминаниях о детстве какой-нибудь ключ к его ненависти. Шеф вспомнил строки из древней поэмы, которую читал Торвин. Герой говорит над телом убитого им брата: Я был твоим проклятием, брат. Не повезло нам обоим. Так решили Норны. Я никогда тебя не забуду. Но он не повторил этих слов. Он хотел забыть. И надеялся, что Годива тоже забудет. Забудет, что он вначале спас ее, потом бросил, потом использовал. И теперь, когда не было необходимости постоянно планировать и действовать, он понял, что любит ее так же сильно, как до того, как спас из лагеря Айвара. Но что эта за любовь, которая ждет так долго признания? Так подумала и Годива. Она увезла тело своего мужа и сводного брата для погребения и покинула Шефа, не знающего, вернется ли она когда-нибудь. На этот раз ему придется решать самому. Он посмотрел мимо лиц своих друзей на мрачных пленников, идущих рядами, подумал об униженном Карле, и разгневанном папе Николае, о Змееглазом на севере, который теперь обязан отомстить за брата. Взглянул на знак в своей руке. – Столб-лестница, – сказал он. – Трудно на нем сохранить равновесие. – Надо браться за одно кольцо за раз, – ответил Торвин. – Трудно подниматься, трудно сохранять равновесие, трудно добраться до верха. Но на верху сразу два кольца. Одно против другого. Почти крест. Торвин нахмурился. – Знак Рига известен задолго до появления креста. Это не знак смерти. Нет. Это знак подъема, подъема к лучшей жизни. Шеф улыбнулся, впервые за много дней. – Мне нравится этот знак, Торвин, – сказал он. – Я буду его носить. Он надел цепочку на шею, повернулся и посмотрел на туманное море. Какой-то узел внутри развязался, боль исчезла. Впервые в жизни он ощутил мир. |