Онлайн книга «Фаталист»
– Об этом надо спрашивать у полицеймейстера. – Он свинья и хам! Григорий Александрович едва сдержал улыбку. – Скажите, ваша подруга получала перед смертью от кого-нибудь письмо? Или посылку? – Что? – Женщина непонимающе нахмурилась. На лбу появились крупные морщины. – Письмо? – Или вещь. Может, вы обнаружили нечто под дверью, или кто-то принес… – Записку! – перебила Мария Власьевна. – Совершенно нелепую. Маленький листок, и на нем написано «два». – Черными чернилами? – А? Черными? Не знаю, право… может быть. Или синими. – Но не красными? – Нет. Это я бы запомнила. – Записка была в конверте? – Нет. Ее просто подсунули под дверь. – Вы ее нашли? – Служанка. Показала нам. Натали велела выбросить. – Понятно. И никто не видел принесшего записку? – Нет. А что, это имеет какое-то значение? – Кто знает… Ваша подруга не говорила о том, что за ней следят? Мария Власьевна мелко закивала. – Да-да! Иногда она утверждала, будто кто-то наблюдает за ней. – Но никого при этом не видела? – Вроде бы нет. – Не знаете, о ком шла речь? – Думаю, она и сама этого не знала. Просто перемена климата иногда действует совершенно непредсказуемо. Мнительность и впечатлительность… Григорий Александрович поднялся, собираясь уходить. – Так вы не можете позволить мне уехать из этого ужасного города?! – с надеждой воскликнула Мария Власьевна. – О, как я его ненавижу! – в ее голосе проскользнули истеричные нотки. – Кажется, другой особе, находившейся с вами в схожем положении, разрешили вернуться домой. Обратитесь к полицеймейстеру. Мария Власьевна застонала и откинулась на спинку кресла, закатив глаза. – Лучше смерть! Поклонившись, Печорин вышел. Итак, он узнал, что обеим жертвам присылали обозначение времени их свидания с убийцей. Что ему это давало? Не так уж и много, пожалуй. Жаль, что никто не видел принесшего рубль и записку. Даже если это был не сам преступник, предметы он должен был получить из рук убийцы и сумел бы опознать его. Конечно, если тот не разделался и с ним. Но, кажется, ни о каких новых смертях в Пятигорске не слыхали. На пути к дому Григорий Александрович услышал в стороне какие-то возбужденные крики. Приглядевшись, он понял, что там собралась толпа, но из-за чего, было не разобрать. Кто-то свистнул, а затем в воздухе резко хлопнуло. Люди загудели, послышался возмущенный возглас. Печорин решил выяснить причину ажиотажа. Через полминуты он протиснулся в центр толпы и увидел Зеленцова – Вериного мужа. Тот стоял с кнутом в руке и презрительно смотрел на лежавшую поперек дороги лошадь гнедой масти. Было видно, что животное при смерти: на губах выступила пена, и все тело слегка подрагивало от судорог. Толпа была настроена возмущенно, некоторые выговаривали что-то Зеленцову, но тот лишь отмахивался. – Пойдет! – донеслось до Печорина. – Никуда не денется! Сама встанет у меня! – с этими словами фабрикант размахнулся и ударил лошадь. Кнут со свистом рассек воздух – Зеленцов вложил в движение всю силу. Григорий Александрович вздрогнул. Вспомнилось что-то из детства: обессилевшая лошадь у дороги, скособоченная телега и разъяренный мужик, закатывающий рукава грязной рубахи. – Давай, окаянная! – крикнул Зеленцов, нанося еще один удар. Казалось, животное уже ничего не чувствует. Оно почти не реагировало на боль – только заметно было, как расширился его зрачок. Впрочем, едва ли кто-то, кроме Печорина, обратил на это внимание. На лоснящемся от пота боку проступала кровь. Алая блестящая полоса… вокруг лошади уже кружили большие черные мухи. …Свист кнута, хлесткий удар и пронзительный крик – тоненький срывающийся голосок. Он быстро смолк, и уже ничто не прерывало щелканье бича… Григорий Александрович забился под лестницу усадьбы, зажмурил глаза, прижал ладони к ушам и молился, захлебываясь слезами. Ужасный звук все равно был слышен! Казалось, ничто не способно остановить его… К Зеленцову протолкался околоточный и принялся ему горячо выговаривать вполголоса. Фабрикант лишь криво усмехнулся и дернул плечом, отмахиваясь, как от мухи. – Моя скотина! – процедил он сквозь зубы. – Не встанет, так до смерти забью! Будет знать… Он поводил кнутом, приноравливаясь для нового удара. – Так ведь мешает, – сказал ему полицейский. – Поперек проезжей части лежит. А ну как сдохнет… Кто убирать будет? – Я и уберу! – раздраженно отозвался Зеленцов. – Отойдите, не мешайте, право! Григорий Александрович направился к фабриканту. Тот хмуро взглянул на него, но сразу узнал. – Это вы, – сказал он отрывисто. – Оказия вон… не хочет вставать! – Кажется, она подыхает, – заметил Печорин с подчеркнутым спокойствием. – Ну да. Ленится… – От ярости Зеленцов совершенно утратил способность ясно соображать. – Толпа собралась, – повел вокруг себя взглядом Печорин. – Зеваки. – Лишь бы поглазеть! – отозвался Зеленцов со злобой. – Нашли аттракцион! – Надо бы все это прекратить, пока не случилось скандала. Сколько вы хотите за животное? Фабрикант недоумевающе моргнул. – За лошадь? – спросил он. – Ну да. – Да на что она вам? – Это уж мое дело. – Сами ж видите, издыхает. – Так и не просите много. Зеленцов усмехнулся. – Десять рублей положите, и она ваша, – сказал он. На его лице появилось выражение любопытства. – Делайте с ней что хотите. – Прекрасно. – Григорий Александрович достал портмоне и вытащил червонец. Зеленцов взял бумажку, недоверчиво хмыкнул и отошел на пару шагов. – Вам будет трудновато добраться на этой лошадке домой, – сказал он. Кто-то в толпе одобрительно хохотнул. – Не беспокойтесь. – Печорин достал пистолет и принялся его заряжать. – Я недалеко проживаю. Околоточный беспокойно переступил с ноги на ногу, но останавливать офицера не посмел. Затолкав в ствол пыж, Григорий Александрович присел возле лошади и вложил пистолет животному в ухо так, чтобы, даже пробив череп навылет, пуля не угодила ни в кого из стоявших поблизости, а ушла в землю. Кто-то из присутствовавших охнул – должно быть, женщина. |