Онлайн книга «Делай деньги!»
|
Яды всегда вызывали у Мокрица интерес, а будучи талантливым теоретиком, много можно узнать. – Мышьяковая смесь? – спросил он. Все знали про агатянскую белую. Об убе желтой он слышал впервые, но мышьяк существовал во многих привлекательных вариациях. Главное – не облизывать кисточку. – Это ужасная смерть, – продолжал он. – Ты будешь плавиться несколько дней, если говорить коротко. – Я туда не вернусь! Я туда не вернусь! – взвизгнул Сычик. – Когда-то ее использовали вместо белил, – продолжал Мокриц, подступая чуть ближе. – Назад! Я это сделаю! Клянусь, я это сделаю! – Вот откуда пошла фраза «до смерти красиво», – добавил он, приближаясь. Он бросился на Сычика, и тот сунул тюбик в рот. Мокриц вырвал его, отмахнулся от маленьких влажных рук художника и осмотрел тюбик. – Ну, так я и думал, – сказал он и сунул тюбик себе в карман. – Ты забыл снять колпачок. Типичная ошибка новичка. Сычик помешкал и спросил: – А разве бывают люди, у которых есть большой опыт самоубийств? – Господин Дженкинс, послушай меня. Я здесь… – начал Мокриц. – Я не пойду обратно в тюрьму! Я не пойду! – заголосил тот, отступая назад. – Вот и прекрасно. Я хочу предложить тебе… – За мной следят, – признался Сычик. – Постоянно следят. Ага. Это было лучше самоубийства красками, но ненамного. – Ты… имеешь в виду, в тюрьме? – спросил Мокриц, чтобы не делать поспешных выводов. – За мной везде следят! Один стоит прямо у тебя за спиной! Мокриц запретил себе оборачиваться, потому что от этого недолго и до безумия. Впрочем, оно стояло прямо перед ним, здесь и сейчас. – Мне жаль это слышать, Сычик. Поэтому… Он задумался и решил: почему бы и нет? На нем же сработало. – …поэтому я расскажу тебе об ангелах, – сказал Мокриц. Поговаривали, что с появлением в городе Игорей грозы стали чаще идти. Гром утих, но дождь лил так, как будто у него вся ночь была впереди. Вода плескалась вокруг ботинок Мокрица, который стоял перед невзрачным банковским черным ходом и пытался вспомнить стук цирюльников-костоправов. Ах да. Это был старый мотивчик, звучавший так: «па-дам пам-пам рам-пам ПАМ!» Проще говоря: «Постричь, обрить, брюхо вскрыть!» Дверь открылась немедленно. – Мой глубочайший извинений за отфутфтвий фкрипа, гофподин, но эти петли ни в какую… – Просто помоги мне вот с этим, – перебил Мокриц, который проседал под весом двух тяжелых коробок. – Знакомься, это господин Дженкинс. Можешь организовать ему постель здесь, внизу? И ты совершенно случайно не мог бы поменять ему внешность? – Больше, чем ты можешь фебе предфтавляйт, гофподин, – воодушевился Игорь. – Я скорее имел в виду, собственно, постричь и обрить. Ты можешь это сделать? Игорь посмотрел на Мокрица страдальчески. – Техничефки, йа, кофтоправы могут проводийт и парикмахерфкие операции, вифочки там тронуть… – Нет, нет, пожалуйста, оставь его височки в покое. – Я имейт в виду, да, гофподин, я могу его подфтригайт, – со вздохом сказал Игорь. – В висках у меня так часто стучит, – вставил Сычик. – Хочешь, можем их заменяйт? – спросил Игорь, не утрачивая надежды найти что-то светлое в сложившейся ситуации. – Какой изумительный свет! – воскликнул Сычик, пропуская это предложение мимо ушей. – Здесь светло как днем! – Какое счастье, – сказал Мокриц. – А теперь ложись спать, Сычик. Не забывай, что я тебе сказал. Утром ты сделаешь эскиз первой настоящей однодолларовой банкноты, ты меня понимаешь? Сычик кивнул, но мыслями он был уже где-то в другом месте. – Мы же договорились да? – спросил Мокриц. – Ты нарисуешь банкноту такого качества, что никто другой не сможет ее воспроизвести? Я показывал тебе свои пробы. Я знаю, ты можешь намного лучше. Он взволнованно смотрел на этого человечка. Мокриц увереннее сомневался, что Сычик не был сумасшедшим, но в то же время мир во многих своих проявлениях явно происходил для него где-то не здесь. Сычик, разбиравший вещи в коробках, замер. – Э… я не знаю, как это, – сказал он. – В каком смысле? – не понял Мокриц. – Я не умею придумывать. – Сычик уставился на кисточку, как будто ожидал, что она сейчас засвистит. – Но ты же фальсификатор! Твои марки выглядят лучше наших! – Ну, да. Но у меня нет твоего… я не знаю, с чего начать… то есть мне нужно от чего-то отталкиваться… то есть, когда оно есть, я могу… «Времени сейчас, наверное, четыре часа, – подумал Мокриц. – Четыре часа! Ненавижу, когда четыре часа бывает дважды в день…» Он выхватил лист бумаги из коробки Сычика и взял карандаш. – Вот, – сказал он. – Начни с… С чего? – …с богатства, – ответил Мокриц себе вслух. – С богатства и стабильности – это лицо нашего банка. Побольше узорных завитков, их сложно подделать… Панорама, вид города… Точно! Анк-Морпорк, все на благо города! Голову Витинари, потому что этого все ждут, и жирную единицу, чтобы до всех дошло. Да, и герб, как же без герба. А внизу, – карандаш быстро чертил на бумаге, – пустое место для подписи председателя, то есть, извиняюсь, для лапы председателя. А на обороте… Короче, нам нужны мелкие детали, Сычик. Какой-нибудь бог придаст нам солидности. Из тех, что повеселее. Как, бишь, зовут того парня с трехзубой вилкой? В общем, кого-то вроде него. Тонкие линии, Сычик, вот что нам нужно. У-у-у, и корабль. Люблю корабли. Еще раз напомним, что это стоит доллар. Хм… да, и мистика лишней не бывает. Люди во все на свете поверят, если это покажется древним и загадочным. «Сравнится ли в зенице вдовьей блеск одной монеты со светом ослепительного солнца?» – Что это значит? – Без понятия, – ответил Мокриц. – Я это только что придумал. Зарисовав все, он протянул бумагу Сычику. – Что-то в этом духе, – сказал он. – Вперед. Хватит тебе этого для начала? – Я попробую, – пообещал Сычик. – Хорошо. Увидимся зав… позже. Игорь за тобой присмотрит. Сычик уже смотрел в пространство. Мокриц отвел Игоря в сторону. – Только постричь и побрить, ладно? – Дело твое, гофподин. Правильно ли я полагайт, что гофподин не желайт перефекайтфя фо Фтражей? – Совершенно верно. – Найн проблем, гофподин. Офмелюфь предлагайт фменяйт ему имя. – Хорошая мысль. Что у тебя на уме? |