Онлайн книга «Последняя из Стэнфилдов»
|
Джордж-Харрисон ждал меня у пикапа. Мы заперли мастерскую и поехали. К ночи мы были в Балтиморе. На следующий день мы выполнили свое обещание – побывали у профессора Шейлока. Мы рассказали ему все, что узнали, – ну почти все, кое-что его не касалось. Надеясь поймать его в западню, мы спросили, не знает ли он, в каком банке хранится картина. Наш вопрос не слишком его взволновал. Взяв свою рукопись, он стал ее листать, неодобрительно качая головой. – Здесь же написано, надо просто быть внимательнее! Стэнфилды были акционерами Корпоративного банка Балтимора, он существует до сих пор, вам только и нужно, что найти его адрес в справочнике. Так вы действительно даете мне разрешение на публикацию всей этой истории? – При условии, что вы ответите на один вопрос, – уточнила я. – Я вас слушаю, – сказал он раздраженно. – Это вы написали анонимные письма? Шейлок указал пальцем на дверь: – Что за нелепость! Убирайтесь! * * * Сотрудник банка, куда мы тут же направились, принял нас холодно. Прежде чем он что-то нам скажет о каком-то сейфе, мы должны были предъявить доказательства, что сейф принадлежит нам. Напрасно я втолковывала ему, что сейф арендовала моя мать, которая умерла: он остался непоколебим. Если я – ее законная наследница, почему бы не предъявить ему доказательства? Я показала ему паспорт, и разговор приобрел кафкианский уклон. Моя фамилия Донован, а мама арендовала сейф под девичьей фамилией, которую сменила, когда поселилась в Англии. Даже если папа пришлет мне копию их свидетельства о браке, это ни в чем не убедит верного стража чужих кладов. Желая от нас избавиться, он подсказал, что единственный, кто уполномочен отступать от правил банка, – его президент. Тот бывает на работе дважды в неделю, в следующий раз его ждут послезавтра. Сотрудник добавил, правда, что беспокоить мистера Кларка нет никакого смысла, потому что он мормон, а мормоны никогда не отступают от правил. – Вы сказали «мистер Кларк»? – Вы что, глухие? – рассердился цербер. Я стала просить его передать президенту банка, что в город пожаловала дочь Салли-Энн Стэнфилд и что миссис Кларк, если они до сих пор женаты, была хорошо с ней знакома, потому что участвовала вместе с ней в создании некой газеты, а еще напомнить ему, что моя мать однажды оставила ему картину, на которой изображена девушка у окна. Я не сомневалась, что президент банка нас примет. Я написала на клочке бумаги номер моего мобильного телефона и адрес нашего отеля, изъявила даже готовность отдать ему свой паспорт. Цербер схватил бумажку, которой я махала у него перед носом, паспорт отверг и пообещал передать мою просьбу при условии, что я немедленно уйду. – Разве что нам очень сильно повезет! – сказал Джордж-Харрисон, выходя из негостеприимного банка. – К тому же раз их главный – мормон, то… – Ну-ка повтори! – Это так, к слову, ничего не имею против мормонов. Я чмокнула Джорджа-Харрисона в щеку и привела его в недоумение: чего это я так повеселела? Причина у меня была: я вспомнила разговор папы с Мэгги, когда она, учинив в его квартире обыск, на ходу придумывала объяснения. – Мормон не может усомниться в работе другого мормона, – пробормотала я. – Что-то я не припомню, чтобы ты пила… – Мормоны ужасно увлекаются генеалогией, в конце девятнадцатого века они основали у себя в Юте генеалогическое общество. Начали с Соединенных Штатов, потом занялись Европой: заключили договоры почти со всеми странами, делящимися с ними своими архивами. Эта работа никогда не прекращается, в хранилищах у них в горах лежат миллионы микрофильмов… – Откуда такие познания? – Это профессиональное. А еще к ним обращался мой отец. Если документ, который он мне показывал, по необходимости завершается моей мамой и мной, то я получу в ответ на свой запрос свое полное генеалогическое древо. На то, чтобы получить желаемое, ушло не очень много времени. Мормоны не чужды современным веяниям; вводишь свои личные данные и данные своих родителей на странице их сайта в интернете – и получаешь свое генеалогическое древо со всеми предками. Я уже собралась снова побеспокоить сотрудника банка, выставившего меня за дверь, как вдруг мне позвонила секретарь мистера Кларка. Ровно в полдень следующего дня президент банка ждал меня в своем кабинете. * * * Даже не знаю, кто и что в этом кабинете было древнее: сам президент, его секретарша или обстановка. Мы утонули в потрескавшихся кожаных креслах. На Кларке был костюм-тройка и галстук-бабочка, на черепе не осталось ни волоска, но блестевшие на носу прямоугольные очки и белоснежные усы делали его похожим на симпатягу Джеппетто из «Приключений Пиноккио». Бесстрастно меня выслушав, он склонился над протянутыми мной документами. Мое генеалогическое древо вызвало у него пристальный интерес, он трижды повторил «понятно». Я затаила дыхание. – Все сложно, – изрек он. – Что сложно? – донеслось из кресла Джорджа-Харрисона. – Генеалогическое древо – не вполне официальный документ, тем не менее этот не вызывает сомнения. Сейф, о котором идет речь, был открыт тридцать шесть лет назад и ни разу с тех пор не открывался. Еще несколько месяцев – и банк объявил бы его содержимое выморочным и конфисковал. Представьте себе мое удивление, когда появляется человек, заявляющий о своем праве собственности! – У вас перед глазами доказательство того, что я действительно дочь Салли-Энн Стэнфилд. – Это само собой. Уж очень вы на нее похожи. – Прошло столько лет, а вы все еще помните мою мать? – Знали бы вы, сколько лет жена упрекала меня за то, что я не предоставил ей ссуду! Сколько раз повторяла, что если бы я не согласился с мнением совета управляющих, то ничего бы не случилось! Сколько лет ваша мать, сама того не зная, портила мне кровь! Поверьте, будет лучше, если я об этом умолчу. – Выходит, вам известно, что тогда произошло? – Да, после несчастного случая с ее братом она решила покинуть мать и уехала жить за границу. Я узнал об этом с сожалением, как и все, кто знался со Стэнфилдами. – Вы были знакомы с Ханной? Кларк утвердительно кивнул: – Потрясающая была женщина! Врачи никак не могли ее убедить. Настоящая святая! – В чем убедить? – Отключить приборы, поддерживавшие существование ее сына. Она истратила все свое состояние на самый лучший уход за ним. Продала одну за другой все картины, потом пришла очередь дома. Она поселилась одна в маленькой квартире и целыми днями пропадала в клинике, куда поместила сына. Надеялась на чудо, но его не произошло. Даже самое современное оборудование, которое она без конца обновляла, не могло его оживить. Она всем ради него пожертвовала, и когда он угас, не стало и ее. |