Книга Улицы разбитых артефактов. Череп в холодильнике, страница 24 – Елена Малиновская

Матильда выразительно изогнула тонкую бровь и негромко уточнила:

— Два?

После чего многозначительно обвела всех присутствующих взглядом.

Я буквально прочитала в ее взоре незаданный вопрос. Как так, в кабинете присутствуют трое, а бокалов надо всего два. Или Фарлей собирается напоить меня с Элизабет, а сам при этом останется в стороне, или же намерен обделить одну из нас.

— Два, — подтвердил Фарлей. — И пусть зайдет Орландо. У меня будет для него поручение.

Матильда чуть склонила голову и вышла, двигаясь при этом поразительно бесшумно.

— Глубокоуважаемый Фарлей, — капризно протянула Элизабет. — Спасибо, конечно, за ваше предложение выпить немного вина. Горло у меня действительно пересохло после разговора. Но я буду еще более признательна вам, если вы отправите подчиненного поймать извозчика. Я хочу вернуться в дом родителей. Полагаю, вы выделите для моей защиты кого-нибудь, чтобы я чувствовала себя совершенно спокойно.

— Не беспокойтесь. — Фарлей едва заметно усмехнулся. — Поверьте, вашей жизни ничто не будет угрожать.

Элизабет расслабилась после этого обещания. Высокомерно посмотрела на меня, словно молчаливо спрашивая: правда я ловко обращаюсь с мужчинами, если они любой мой каприз готовы исполнить?

В этот момент дверь в кабинет вновь распахнулась, и на пороге предстал совсем еще юный парень, лет двадцати. Рыжий, вихрастый, со множеством веснушек на лице и шее.

— Звали? — спросил он, комкая в руках картуз.

— Орландо, будь так любезен, проводи госпожу Элизабет Тиорий в камеру предварительного содержания, — холодно приказал Фарлей.

Сперва я решила, будто ослышалась. Судя по всему, Элизабет подумала так же. Она удивленно округлила глаза.

— Вставайте, госпожа Тиорий, — поторопил ее Фарлей. — Не беспокойтесь, ваше пребывание будет максимально комфортным. Если желаете поставить в известность родителей, то вам разрешат отправить им весточку. И на вашем месте я бы озаботился поиском адвоката.

— Адвоката? — переспросила Элизабет. — Какого адвоката?

— Самого обычного, — терпеливо пояснил Фарлей. — Который возьмет на себя труд заняться вашей защитой. И мой вам добрый совет: не скупитесь. Выберите наилучшего, иначе вам грозит реальное тюремное заключение.

— Но за что? — препротивно взвизгнула Элизабет. — Что такого дурного я сделала?

— Адвокат вам все объяснит, — сказал Фарлей. — Пока вам выдвинуто обвинение в незаконном использовании ментальных чар с целью личного обогащения.

Элизабет так порывисто вскочила с кресла, что едва не опрокинула его. Покачнулась по направлению к Фарлею, весьма недвусмысленно сжав кулаки.

— И не забывайте, что я при исполнении служебных обязанностей, — торопливо добавил дознаватель. — Любая попытка применить силу по отношению ко мне будет трактована однозначно как нападение на представителя власти. Не усугубляйте свое и без того бедственное положение.

Да, злиться Элизабет не умела так красиво, как плакать. Она аж побагровела от гнева. Но кидаться на Фарлея с пощечинами поостереглась.

— Вы еще пожалеете о своем решении, господин Фарлей, — процедила она. — На коленях будете умолять меня о прощении!

Фарлей лишь усмехнулся в ответ на такую угрозу и мягко напомнил:

— Госпожа Тиорий, Орландо ждет вас.

Элизабет фыркнула от с трудом сдерживаемой ярости. Гордо задрала подбородок, круто развернулась на каблуках и прошествовала к выходу.

— Прошу вас, госпожа. — Орландо с вежливым полупоклоном посторонился, и парочка покинула кабинет.

Впрочем, почти сразу дверь открылась снова, и Матильда бесшумно скользнула к столу Фарлея. Поставила на него открытую бутылку вина, два хрустальных фужера, блюдо с шоколадным печеньем. И удалилась так же быстро и беззвучно, как пришла.

При виде сдобы у меня в животе предательски заурчало. Как же есть-то хочется!

— Не так давно, госпожа Агата, вы напомнили мне, что мы с вами еще не пили на брудершафт, поэтому я не имею права говорить вам «ты», — подчеркнуто вежливо проговорил Фарлей и подошел к креслу, в котором я сидела.

Я напряглась. Ну да, я такое говорила. И что дальше? Неужели в отместку он теперь начнет пить вино и есть печенье, пока я буду давиться голодной слюной?

— Предлагаю исправить это упущение, — сказал Фарлей. Ловким движением руки подхватил бутылку и разлил по фужерам кроваво-красное содержимое.

— Вы ведь при исполнении, — напомнила я ему его же недавние слова, обращенные к Элизабет. — Неужели вам разрешается на службе пить алкоголь с вероятными преступниками?

— А вы желаете признаться в каком-либо преступлении? — вопросом на вопрос ответил Фарлей и буквально насильно втиснул мне бокал в руки.

— Так я и облегчила вам задачу, — фыркнула я.

Затем поднесла фужер к губам и осторожно пригубила вино. Правда, почти сразу опустила его, не совсем понимая, как надлежит реагировать на всю эту ситуацию.

— Не беспокойтесь, я не собираюсь вас отравить, — заверил меня Фарлей, и в глубине его светло-голубых глаз запрыгали веселые искорки. Он кашлянул и поднял бокал, провозгласив: — Ну, за знакомство!

Эх, была не была! И я одним махом осушила фужер.

Вино оказалось неожиданно крепким, и я едва не закашлялась. Правда, в желудке после этого поселилось приятное тепло, а в голове немного зашумело.

В следующее мгновение Фарлей неожиданно вздернул меня на ноги. Привлек к себе с явным намерением поцеловать.

Это произошло настолько стремительно, что я не успела отреагировать. Теплые губы блондина на миг прижались к моим, после чего он поразительно ловко отпрыгнул от меня на пару шагов, видимо, опасаясь схлопотать пощечину.

Дзынь!

Это бокал выпал из моих рук. Покатился по ковру, но не разбился. И я нехорошо прищурилась, уже готовая ударить по наглецу чарами.

— Вот теперь все формальности соблюдены, мы выпили на брудершафт, и я имею полное право отказаться от лишнего официоза, — торопливо проговорил Фарлей, объясняя свой поступок. Добавил: — Собственно, не имею ничего против того, чтобы и ты последовала моему примеру.

— А ты нахал! — процедила я, из последних сил удерживая себя от вполне закономерного желания жестоко покарать наглеца.

— А ты просто прелестна, когда злишься, — парировал Фарлей. — Агата… Кстати, а какая у тебя фамилия?

— Веррий, — ответила я. Помолчала немного, силясь успокоиться после произошедшего. Затем спросила: — А твоя?

— Фарлей Икстон полностью к твоим услугам, — после некоторой заминки произнес блондин.

Икстон… Эта фамилия была мне знакома. Даже слишком хорошо знакома. И я почувствовала, как меня прошиб холодный пот.