Онлайн книга «Библейские героини. Книга 1. История Сарры, жены Авраама»
|
— Бык уже был у тебя между ног? Ты открытая женщина? Если нет, то приходи после того, как мужчина раздвинет тебе ноги. — Я открытая женщина, — соврала Сара хриплым голосом. Глаза кассаптю, едва видные между ее морщинистыми веками, пристально смотрели на нее. Сара испугалась, что старуха догадалась, но Кани Алк-Наа только спросила: — Хорошо. И сколько уже времени, как молоко мужчины у тебя в животе? — Почти… почти одну луну. — Хм. Ты должна была придти раньше, — проворчала старуха, выпрямляя свое тщедушное тело. Она порылась в своих корзинах, протянула Саре пять маленьких пакетов с травой, завернутых в сухие камышовые листья. — Вот твоя трава бесплодия. — Это на сколько раз? — спросила Сара, не смея поднять глаз. — Сколько раз кровь не будет приходить? Это зависит от женщины. Две луны. Может быть, три, потому что ты еще молода. Посмотришь. Не открывая, положишь каждый пакет в силу кипящей воды и выпьешь настой в три раза, между зенитом и сумерками. Значит, начнешь на рассвете и кончишь вечером. Делай, как я тебе говорю, и все будет хорошо. * * * Сара нашла Силили в своей комнате, всю в слезах, полную упреков, облегчения, гнева, нежности. Несмотря на невообразимый страх, она никому ничего не сказала, и в доме никто не знал об исчезновении Сары. — Я сказала, что ты больна. Что у тебя сильно болит живот, и я дала тебе настой из трав, чтобы ты спала. Что тебя не нужно беспокоить, и трава поможет тебе. Да простят меня Всемогущие небеса, за то, что я лгу с самого утра! — Да нет. Твои травы мне всегда помогают! Завтра они меня увидят, я буду здорова, и они скажут, что Силили разбирается в травах лучше всех во всем городе! Такая похвала и обещание, что назавтра Сара покажется всему дому, заставили Силили улыбнуться, но не остановили ее стенания: — Ты убьешь меня, девочка! Ты убьешь меня! Руками твоего отца, скорпионами его гнева! Где боги, которые вырвут мое сердце за мой обман! — Это совсем маленький обман, — грустно пошутила Сара. — Почти правда. — Не богохульничай, прошу тебя! Только не сегодня. И, понизив голос до шепота, она наконец задала мучивший ее вопрос: — Ты была с ним? С мар.Тю? Сара колебалась, не сказать ли правду. Но, вспомнив о пакетах кассаптю, которые царапали ей кожу под поясом туники, солгала еще раз. В конце концов, что меняет еще одна ложь? — Нет, я ходила в великий храм Инанны. Я хотела сделать ей подношения и попросить защиты Всемогущего, чтобы мой отец выбрал мне хорошего мужа. — В великий храм? Ты была там? — Мне нужно приготовится. Я не хочу бояться. — И ничего мне не сказала? Даже не предупредила меня, зная, что отец запретил тебе покидать дом? — Мне захотелось пойти, когда ты еще спала. Все спали, даже мой отец. И я хотела быть одна перед Инанной. Силили покачала головой и простонала: — Ты убьешь меня, девочка! Ты убьешь меня! Сара нашла в себе силы, чтобы улыбнуться, обнять ее и прижать к себе, пока Силили не вздохнула покорно и не перестала задавать вопросы. — В конце концов, ты здесь, и все мы когда-нибудь умрем. Но Силили больше не спускала с Сары глаз. Она просыпалась даже по ночам, чтобы убедиться, что дочь Ишби Сум-Узура не исчезла, и Сара смогла приготовить отвар из травы бесплодия незадолго до того, как ей пришлось еще раз посетить красную комнату. Но она не могла в точности соблюдать все инструкции Кани Алк-Наа. Когда ей удалось вынести из кухни кувшин с кипящей водой, она опустила туда все пять пакетиков с травой и спрятала все в саду, но из-за Силили ей не удалось выпить настой так быстро, как ей хотелось бы. И только на следующий день, вырвавшись из-под наблюдения служанки, Сара проскользнула в сад, достала из кувшина пакетики с травой, которые побелели и совершенно сморщились. Не опасно ли, что они так долго настаивались? Сара сомневалась. Сейчас самое главное — надежно спрятать их, пока она сможет их уничтожить! Надышавшись отталкивающих запахов в логове колдуньи. Сара побаивалась вкуса настоя. Но он оказался приятным на вкус, как мед, и оставлял чуть кислое, освежающее послевкусие. Его даже можно пить просто для удовольствия. И тогда, сомневаясь, что ей удастся свободно приходить в сад, Сара решила выпить весь кувшин. Вернувшись во двор женщин, она впервые за долгое время испытала облегчение. Наконец, она сделала это. Наконец, трава бесплодия была в ее животе. Кровь больше не будет течь у нее между ног. Она догадывалась, как это произойдет. Пройдет два, три, пять дней, и кровь не будет пачкать ее простыни. Силили, ее тетки, ее отец поверят, что она больна. Ведь никому не придет в голову, что она посмела проникнуть в логово кассаптю. Они будут приносить бесчисленные жертвы Нинтю. Но кровь не появится еще две, а может быть, и три недели. Этого достаточно, чтобы отец отложил приход мужа. Может быть, он вообще откажется от мысли отдать свою дочь другому мужчине. А потом вернется мар.Тю. Вечером, воспользовавшись коротким отсутствием Силили, она спрятала пять пакетиков под своей кроватью. Потом склонилась перед выкрашенной в красный цвет статуей богини Нинтю, стоявшей у ее кровати, открыла ладони и подняла лицо к небу. Губы ее не двигались, и никто не мог услышать, как она молила Нинтю о милосердии: Нинтю, покровительница рождения, ты получила священный кирпич родов из рук Могущественного Энки, ты держишь нож перерезания пуповины, Не оставь свою дочь Сару, будь терпелива с ней, Закрой глаза на мою слабость, Смотри на кровь в моем сердце, Оно не принимает мужа, которого я не выбрала, Трава бесплодия, словно облако в небе, Оно недолго затмевает солнце. О Нинтю, прости Сару, дочь Ишби Сум-Узура. * * * И только перед рассветом, когда Сара спала глубоким сном, ад проник в ее чрево. Сначала ей приснился сон. Танцующие языки пламени проникли в ее тело, как мужчина. Она пыталась оттолкнуть их, но руки ее проходили сквозь пламя, не ослабляя его. Потом она увидела собственное тело. Оно раздувалось и пламенело, а глаза кассаптю морщились от удовольствия, и она говорила громким голосом: «Сейчас ты открытая женщина, сейчас это правда». Тело Сары раскалывалось, чрево разрывалось на части и горело, превращаясь в уголь. Она видела, как ее внутренности падали на пол, черные и сморщенные. Все ее тело корчилось от сокрушающей боли. Ее живот, словно пустой калебас, наполнялся ее слезами и криком. Ее собственный крик смешался с чьим-то голосом, зовущим ее, и она проснулась: |