Онлайн книга «Душа-потемки»
|
Второй этаж. Катя посмотрела туда – нет, кровать не убрали, так и стоит в центре отдела постельного белья. Только вот само белье уже иное. Белое в мелкий розовый цветочек, пошлый цветочек. Кто-то ведь из персонала сегодня утром убирал эту витрину, застилал постель, после того, как то белье изъяли эксперты. Кто же это сделал? В отделе никого. Такой большой отдел, и пусто – ни покупателей, ни продавщицы. Так и хочется крикнуть: «Эй!» Пледы и одеяла, стеллаж с комплектами белья, криминалисты и оперативники тут все вчера внимательно осмотрели. А это что за дверь? Ага, на лестницу, черную лестницу, и скрыта портьерой. Одна сторона портьеры подвязана витым шнуром с кистями, а другая свободно болтается. Где же шнур? Впрочем, речь в основном вчера шла о галстуке… А галстуки все на третьем этаже. В отделе «для мужчин». Как тихо тут… Катя оглянулась. Бархатные подушки, мохнатые покрывала – флокатти в виде овечьих шкур. Кричи – не кричи, заткнут рот, задушат… Как все здесь выглядело в июле восьмидесятого? Гущин сказал, что отделы тогда располагались зеркально наоборот. Женская одежда… Тогда на вешалках качался сплошной советский ширпотреб, «Москва-швея», а все мало-мальски приличное хранилось по подсобкам и продавалось «по блату», а сейчас, что же сейчас на вешалках? Тоже ширпотреб, только немецкий, итальянский… Цены… зря они поставили такие цены, тут и так никого… Примерочная. Катя резко отдернула черную шторку. Ничего нет. И зеркала тоже нет. Его вчера сняли, изъяли эксперты. – Кто здесь?! Катя оглянулась. Никогда прежде в магазинах ее еще не окликали вот таким тоном. Совершенно невыразимый, непередаваемый тон… Перед ней стояла женщина лет тридцати в сером форменном платье продавщицы – шатенка. Темные глаза впились в Катю. – Я просто смотрю… Продавщица отступила на шаг. – Подождите, не волнуйтесь. Я из милиции. Вот мое удостоверение. Капитан Петровская, – Катя быстро сунула ей под нос «корочку». – Я услышала шаги… кто-то ходит… А мне со своего места не видно. Извините. Всему персоналу велели прикусить язык намертво… Только лица кассирши я не забуду… и у других продавщиц лица тоже были такие бледные… – Ваша как фамилия? – Слонова. А что? – Наталья Слонова, да? Вчера вы отпросились. – У меня дочка захворала. – Сегодня дочке уже лучше? – Сегодня свекровь приехала, посидит, меня на работу выйти заставили. – А позавчера вы работали? – Да. – До самого вечера? – Я ничего не знаю. Я уже все сказала, – голос Слоновой зазвенел. – Ко мне в одиннадцать вечера вчера ваши приезжали… милиция, муж чуть не обалдел. Я ничего не знаю. Я ее даже не видела! – Вы не видели потерпевшую? – Нет. – А где вы стоите в зале? – Вон там, – Слонова махнула рукой в сторону кассы – та действительно располагалась у самой лестницы. – Пройдемте, пожалуйста, туда. Катя встала за кассу. И точно – отдел белья не просматривается. Зато отдел женской одежды как на ладони, в том числе и вход в примерочную. – А на этаже еще кто-то есть из персонала? – Да, Неля… В отделе игрушек, – Слонова махнула рукой в дальний конец. – И вы в тот вечер все время тут оставались? Не покидали рабочее место? – Как я могла покинуть? Универмаг вот-вот закроется. – А покупатели? – Не было никого. – Здесь, в женской одежде? – Ни одного человека. – А в том отделе, где кровать? – Тоже. – Точно? – Я не видела. – А чего вы сейчас так испугались? – Я же сказала – услышала шаги, кто-то ходит, а мне не видно… – Но это же магазин, люди сюда приходят, уходят, смотрят, меряют вещи, покупают, – Катя наблюдала за ее реакцией. – Тут же убили вчера… – Да, конечно. А почему же у вас так мало покупателей? – Так… дела не идут. Говорили, что вообще этим летом универмаг на ремонт закроют. Хозяин так хотел. – В тот вечер после закрытия вы отделы свои проверяли? – Конечно! Прошла и тут… и туда. Там все было в порядке. – И что потом? – Ничего, Неля подошла из отдела игрушек, и мы спустились вниз в раздевалку. Я домой спешила, дочка плохо себя чувствовала, я же говорю. – Вы ей, наверное, звонили – дочке? – Звонила. – И часто? – Почти постоянно, с ней позавчера прабабушка оставалась, она такая бестолковая, глухая… Катя смотрела на Слонову. По всей вероятности, позавчера этой продавщице было вообще не до покупателей. Она не обращала внимания ни на что – ребенок заболел, вот что ее тревожило, и она то и дело хватала мобильный и звонила, звонила домой… И все же чего она так испугалась вот сейчас? До дрожи, до выступивших на висках капелек пота? Чьих-то шагов? Только ли этого? Одно маленькое «но»… – Спасибо, извините, я еще хочу тут все осмотреть. – Катя по лестнице начала подниматься на третий этаж. «Мужской» отдел – это сейчас, а в восьмидесятом что тут продавали? Гущин сказал, что продавщицу мороженого нашли возле ступеней лестницы. Видимо, с ней тогда у того, кто это сделал, вышло что-то не так, как он задумал. Она пыталась бежать. И он погнался за ней… настиг и нанес ножевые раны. Тридцать лет назад… Кровь давно высохла на этих мраморных ступеньках. Какой тусклый тут свет, или для мужчин-покупателей и такой сойдет? Катя посмотрела вверх – потолок забран пластиком, нет уже той, былой лепнины. Мужские костюмы и пальто, отдел мужской обуви, мужская кожгалантерея. Катя снова направилась к лестнице – тут надпись: «Проход закрыт», старые зеркала в нишах, смотрят на лестницу, а внизу их сняли. Нет, на четвертый этаж и выше лучше попасть другим путем. Она прошла мужской отдел насквозь. И не встретила на своем пути ни одного покупателя. Продавщица – она же кассирша, в летах, полная. Стоит как статуя, положив руки на прилавок. А где здесь галстуки? Вот они – выставлены в коробках на стеллаже. Самых модных расцветок, итальянские, стильные до дрожи. Но их никто не хочет покупать. Кто-то из экспертов, помнится, говорил, что «галстуком душить, как и чулком, – самое милое дело». |