Книга Убивая ангелов, страница 20 – Кейт Родс

– Это как-то необычно?

– Не совсем. Сюда много девушек приходит. – Она взглянула на меня. – Он ушел через несколько минут после нее. И вот что странно. Пил только пиво, да и то немного, а шатался, как пьяный.

Какой-то краснорожий тип, подвалив вразвалку, щелкнул пальцами в дюйме от лица моей собеседницы.

– Еще по одной, красотуля. И побыстрее!

Официантка напряглась, и я прекрасно ее понимала. Нескончаемую грубость посетителей не каждый вынесет. Я сказала ей спасибо и положила на поднос десятку. Она благодарно улыбнулась. Разумеется, эти хлыщи забывали про чаевые, хотя платили здесь минималку.

В полночь я загрузилась в такси и, вернувшись домой, на автопилоте поднялась по лестнице к своей квартире. Пол в спальне ходил под ногами, лампа описывала над головой неровные круги. В какой-то момент меня едва не вырвало.

– Я слишком стара для этого…

О том, чтобы уснуть, не могло быть и речи, потому что вскоре после меня вернулся и Уилл. За стеной звучал его голос, громкий и взволнованный. Похоже, с ним заявилась целая компания: я слышала четыре или пять разных голосов. Гости говорили все сразу, временами кто-то нервно смеялся… И о чем можно трепаться посреди ночи? Облачные системы ^[28], наркотики или «Грейт эскейп»? Меня так и подмывало встать, ворваться в комнату брата и предложить посторонним убраться. Злость шипела и пенилась в груди, будто там шел какой-то химический эксперимент. А если он снова уйдет на улицу, кто будет его кормить? И что случится, когда придет зима? Я представила, как Уилл кутается в одеяло под падающим снегом, сунула в уши пальцы и постаралась отрубиться.

Утром я чувствовала себя совершенно разбитой, если применить самое мягкое выражение. Вода в ванной грохотала, и даже просто стоять под душем было испытанием – меня точно волочили через зыбучие пески. Жара, когда я вышла, была невыносимой, и солнце, отражаясь от всех возможных поверхностей, нещадно било по глазам. Бернс оставил на автоответчике загадочное сообщение с просьбой нанести визит в одно из секретных мест Грешэма. Отказаться от столь интригующего предложения было выше моих сил, но поездка через Челси в час пик обернулась сущим кошмаром. Толпы женщин рвались в «Малбери» с такой решительностью, словно их жизнь зависела от того, удастся ли им обнаружить идеальную сумочку. Все они напоминали членов одной семьи: сияющие после дорогих косметических сеансов лица, выкрашенные в один и тот же, медовый, цвет волосы. Глядя на них, я вспомнила, что давно пропустила запланированный визит в салон.

Бернс добрался до Найтсбриджа раньше меня. Его машина уже стояла возле элегантного таунхауса на Рафаэль-стрит, а сам он проверял поступившие на телефон сообщения. Тайная знакомая Грешэма определенно преуспевала. Домик в центре модного района, в двух минутах ходьбы от Гайд-парка.

– Поздно легла? – Дон оглядел меня поверх очков.

– И не спрашивай. С кем мы встречаемся?

– Любимица Грешэма, Поппи Бекуит. Он послал ей сотню имейлов. – Инспектор криво усмехнулся. – Мне уже приходилось иметь с ней дело. Семья весьма обеспеченная, но с родителями она расплевалась. После школы ушла в загул.

Сгорая от любопытства, я последовала за Бернсом к двери. Судя по тому, как все блестело и сияло, консьержке здесь платили хорошо. Мы поднялись на верхний этаж, где нас встретила высокая худощавая женщина с длинными, почти до талии, черными волосами. У нее было тонкое симметричное лицо – из тех, что прекрасно смотрятся на фотографиях независимо от ракурса. Такую женщину можно даже повесить вверх ногами, и она будет висеть днями и отлично при этом выглядеть.

Дона хозяйка проигнорировала, но мне руку подала, как бы предлагая частичное перемирие.

– Совершенно неподходящее время. Я как раз собиралась выйти. – Голос ее был плодом уроков риторики или хорошей частной школы, подпорченным многолетним злоупотреблением сигаретами. Темно-розовое шелковое платье так и норовило соскользнуть на пол и удерживалось на месте лишь благодаря наличию тонкого пояска.

Я подошла к окну гостиной. Открывавшийся вид тянулся от Уголка ораторов до неторопливо дрейфующих по Серпантину прогулочных лодок. Когда я обернулась, Бекуит уже устроилась на красной кушетке, откуда бдительно следила за Бернсом. В какой-то момент из соседней комнаты долетел звук шагов, и ее плечи заметно дрогнули. Она была такой нервной, такой беспокойной, что я поняла: курение – лишь одна из ее нездоровых привычек. Мне даже стало жаль ее. Роскошь и богатство не избавили эту даму от страданий, и в этом смысле ее положение было ничем не лучше, чем у тех девушек, которые делают свой бизнес в пабах на Мэрилебон-роуд.

– Как жизнь, Поппи? – спросил мой спутник.

– Спасибо, великолепно, – отозвалась хозяйка. – Меня кризисы не касаются.

Я прошлась взглядом по комнате. Все здесь было на мой вкус чересчур ярко и блестяще, но стиль определенно присутствовал. Накидка из золотистого шелка на диване. Два алых коврика на белом дощатом полу. Несколько точно просчитанных китчевых штришков. Стену над камином занимала роскошная обнаженная красотка, скромно повернувшаяся к нам спиной.

– Это я, если вам интересно. – Бекуит посмотрела мне в глаза – с вызовом, словно ожидая критики.

– Восхитительно. – Я ответила ей тем же. – Как и вся квартира.

Она довольно улыбнулась, словно доказала свою правоту в каком-то фундаментальном вопросе.

– Мы здесь не для того, чтобы декором восхищаться, – напомнил Бернс, листая блокнот. – Я хочу, чтобы вы, Поппи, рассказали о вашем мертвом приятеле.

– Не надо, – тихо ответила женщина. – Лео был одним из моих любимчиков. Водил в лучшие рестораны и жутко баловал. Давал все, что может дать «папик». – Она коротко рассмеялась. – Он был щедрым со всеми.

– За эту квартиру он платил?

Бекуит вскинула брови:

– Шутите, инспектор! Квартира моя, целиком и полностью.

– Это вы шутите, Поппи. Когда мы виделись в последний раз, вы сидели за наркотики.

– Это было шесть лет назад. – Хозяйка бросила на Дона сердитый взгляд, явно не собираясь продолжать, но затем не выдержала и нарушила молчание: – Я живу теперь совсем другой жизнью, и вас это не касается.

Бернс удержался от ответной реплики, но было видно, что терпение его не бесконечно. А вот на меня Поппи произвела обратный эффект – я могла бы слушать ее целый день, этот благородный, хоть и огрубленный десятилетним загулом рокот Марианны Фейтфул ^[29].

Бекуит перевела взгляд на меня.