
Онлайн книга «Царство Флоры»
![]() — В смысле самовлюбленности, самолюбования, — ответила Катя. — Есть такой греческий миф о Нарциссе, он был влюблен в самого себя, точнее, в свое отражение в воде. Нимфа Эхо любила его, но он ею пренебрегал, ей оставалось лишь повторять за ним его же слова. Кстати, они оба изображены на той картине. — Какой еще картине? — Колосов хищно кромсал ножом бифштекс, сочащийся розовым соком. — «Царство Флоры», там у них. Ну, у НИХ. Он взглянул на нее. — Ты что не ешь? Катя, остынет. — Да, сейчас, — она кивнула. — Только забери у меня жареный лук. До вечера она снова занималась у себя в кабинете статьей. А Колосов то и дело звонил в Химки на Левый берег, где поднимали со дна затона машину. В десять минут шестого с КПП сообщили — гражданка Пегова Фаина Игнатьевна здесь, доставлена. Нужно выписать временный пропуск. Катя должна была прослушать запись допроса позже — Колосов, как только Фаину Пегову привели, сразу же включил диктофон. Про себя отметил: внешне фигурантка никак не изменилась. Глаза не заплаканы, не опухли, значит, не слишком скорбела о смерти сердечного друга (или пока еще не в курсе?). Волосы стильно уложены, на лице макияж. (А ведь взяли ее не из салона красоты, а из квартиры. Кто же ее причесывает, красит, как куклу Барби, неужто еще один друг сердечный — Алевтина Ойцева? И вообще, раз они вместе живут, кто у них кто? Кто муж? Кто жена?) — В чем дело? Я вас, кажется, спрашиваю? В чем дело? Звонят, вламываются в квартиру — собирайтесь, едемте с нами. Это что — у нас опять тридцать седьмой на дворе?! С новым гадом, товарищи?! Колосов вернулся к реальности (а то малость повело куда-то в сторону) — разгневанная и от этого особенно красивая Фаина обращалась к нему. Стояла, выпрямив спину, игнорируя предложенный оперативниками стул. Колосов тоже встал из-за стола. — Майор Колосов, уголовный розыск области, — сказал он. — В Воронцове не успел вам, Фаина Игнатьевна, представиться. — В Воронцове? У Андрея? — Фаина подняла брови. — Ах да… это были вы? И вы из милиции? — Я из уголовного розыска. Начальник отдела убийств. И приезжал я к Балмашову в Воронцово в том числе и по поводу вас. — Меня? Но что я сделала противозаконного? — Я хотел поговорить с вами о покойном гражданине Бойко. Кажется, вам он был известен под именем Арнольд. Ну, и насчет его работодателя — Суслова Аркадия. — Я знаю только, что Арнольд… он погиб, его убили. — Фаина наконец-то соблаговолила сесть. Полы ее летнего белого пальто из льна разошлись, и Колосову открылись стройные загорелые ноги в открытых босоножках со стразами на умопомрачительной шпильке. — Вы давно его знали? — Около полутора лет. — Близко? — Хотела узнать ближе, но не успела. — А Голикова Марата? — Марат… а при чем тут он? Они не были знакомы с Арнольдом. Я бы такого знакомства не допустила, — Фаина усмехнулась. — Вообще, у них было мало общего. — Кроме одного — они оба покойники. — Что? — Ваш знакомый, ваш приятель Голиков Марат Евгеньевич застрелен. — Марат застрелен?! Как и Арнольд? — Фаина закрыла губы рукой. — Боже… боже мой… как же это… Нет, это неправда. Вы обманываете, разыгрываете меня. — Он мертв, вот снимки с места происшествия, — Колосов бросил на стол фотографии. Фаина наклонилась над ними и вскрикнула. Отвернулась. Реакция ее вроде бы вполне соответствовала ситуации. Однако Колосову она показалась все же излишне нарочитой, театральной — эти жесты, словно заученные на сцене или под объективом камеры. — Когда это произошло? — спросила она. — В ту ночь. Когда он уехал от вас. — От меня? Откуда вам это известно? Он у меня не был. — Он у вас был, Фаина Игнатьевна. И не надо отрицать очевидные факты. — Колосов проверил в ящике стола диктофон. Позже с Катей они фраза за фразой проанализируют ее ответы, ее тон. — Да, конечно, если вы откуда-то знаете… Он сам сказал перед смертью? Он не сразу умер, да? Был какое-то время жив? — В ее глазах, таких гневных и презрительных минуту назад, читалась лихорадочная тревога. — Нет, он умер сразу. В него выпустили три пули. — Боже… И в Арнольда тоже стреляли. Я думала, что его убили… ну, те люди его круга, с которыми он общался. Он ведь сидел в тюрьме. И он этого не скрывал. Но Марат… Боже, что теперь будет с его матерью? Она этого не переживет. — Вы знали его семью? — Мы какое-то время жили вместе, — ответила Фаина. — Потом расстались. Но мы поддерживали ровные дружеские отношения, хотя и виделись потом редко. — А что же, там, в Воронцове, решили вспомнить старое? — Все произошло совершенно случайно, — Фаина скромно потупилась. — Я ехала туда по делу и не знала, что встречу его там. — Почему он уехал от вас среди ночи? — Это некорректный вопрос, молодой человек. — Это важный вопрос. Останься он у вас до утра, он был бы жив. Наверное. — Он всегда был хозяином своих поступков. Хотел — оставался, хотел — уходил. — Вы поссорились? — Нет, мы не ссорились. — Так почему же он уехал? Почему помчался от вас не к себе на квартиру, а к матери на Краснопресненскую? — К матери? — Фаина помолчала. — Надо же… Он всегда убегал к ней. К маменьке под крыло в трудные моменты жизни. — Ночь с вами стала для него трудным моментом? — Думайте, что хотите. — Она отвернулась. — Он просто уехал. А я не стала его удерживать. Считайте — это моя вина. — Только это? Она молчала. — Только это ваша вина, Фаина Игнатьевна? — повысил голос Колосов. — А не странно вам, что люди, которые, как бы это сказать… входят с вами в контакт, испытывают к вам чувства, вдруг умирают один за другим? — Это вопрос ко мне? — Вам не кажется это странным? — Меня это пугает. — Бойко, Арнольд, присылал вам цветы? — Иногда. — А Голиков? — Мы не виделись с ним очень давно. — Значит, от него вы букетов из «Царства Флоры» не получали? — Нет. А при чем тут это? — Арнольд присылал, привозил вам всегда только живые цветы или же искусственные тоже? — Искусственные? Я не понимаю. Искусственные обычно покупают для кладбищ. — Для мертвых? — Колосов прищурился. (Черт, а это мысль. Что она — просто так сболтнула или что-то знает про искусственные цветы?) |