Книга В моей руке - гибель, страница 53 – Татьяна Степанова

В кабинете воцарилось неловкое молчание. Колосов хмыкнул.

— Отец свое здоровье на Ваньке сорвал. Это факт, — устало закончил Дмитрий. — Как он страдал, только мы со Степкой знаем. И этого скотства мы Ванечке нашему никогда не простим. И он это отлично знает. Потому и ненавидит нас.

— Ну ладно, м-да-а… Формальности… Покончили мы с формальностями, Дима. Прости, если причинил тебе боль… — Колосов придвинул к себе результаты судебно-медицинского исследования трупа. Помолчал секунду, а потом спросил:

— Скажи мне: когда стало точно известно, что отец болен раком?

Катя вжалась в стул, затаила дыхание. Это еще что такое?

— Зимой. В феврале. Папа сначала в ЦКБ лег, потом ездил в Швейцарию на консультацию. — Дмитрий провел рукой по лицу, словно сдирая липкую невидимую паутину. — У него обнаружили рак поджелудочной железы. Это неоперабельно, так сказали. Вообще, ни при каких условиях для него… В апреле он снова лег в клинику ненадолго и… Никита, скажите ради бога… скажи мне правду: это ведь не несчастный случай?

Он сам… сам это с собой сделал? Да?

Колосов хмуро пролистал подшивку документов.

— Возможно, Дима, это было и совпадение — несчастный случай, но… На проводе возле разрыва оплетки обнаружены его отпечатки пальцев. Ваш… твой отец мог намеренно сам сдернуть эту оплетку перед тем, как… Согласись, бриться в ванной, наполненной водой, он ведь техническое образование имел, да… Вот тут врачи пишут, что злокачественная опухоль была уже в той стадии, что… В общем, ему оставалось жить максимум месяц, а то и меньше. На таблетках. Ведь он уже начал принимать обезболивающее?

Дмитрий кивнул. Он сидел сгорбившись, напоминая больную нахохлившуюся птицу с перебитыми крыльями.

— Возможно, ваш отец боялся мучительной смерти. И выбрал быстрый конец. Поражение электротоком, мгновенный паралич дыхательного центра и… Некоторые в таких случаях стреляются, а некоторые…

— Могу я вас попросить об одолжении? — Базаров смотрел в пол. — Пусть никто, кроме нашей семьи и близких, не узнает, что, возможно, папа сам… Пусть для всех это будет несчастный случай.

Колосов встал.

— Сделаю, что смогу. К вам и вашей семье у нас больше нет вопросов. Можете забирать тело из морга. Похороны, ну и все, как полагается… Один, последний вопрос, можно? Вы с братьями… вы с самого начала думали, что ваш отец, возможно, сам это сделал?

Базаров как-то судорожно мотнул головой — жест можно было истолковать и как согласие, и как отрицание.

— Потому я просил не трогать Степку, — сказал он хрипло. — Он сильнее всех переживает ЭТО.

Колосов вышел проводить их во двор отдела. У машины Базарова Катя неожиданно увидела Лизу Гинерозову. Видимо, та приехала с дачи в Раздольск по предварительной договоренности с близнецом. Лиза стояла, опершись на багажник. Отчего-то она была в черных солнцезащитных очках, хотя день, ветреный и пасмурный, к тому мало располагал.

Кате она кивнула и хрипло сказала одно только слово: «Привет».

— Сейчас поедем, — сказал ей Базаров. — Я тебя отвезу.

А где Степан? На даче?

Лиза помотала головой и шмыгнула в машину. Очки она упорно не снимала.

— Ваш брат, говорят, держит тут в Отрадном спортивную школу. Ничего, если я на днях туда загляну? — спросил Колосов самым дружеским тоном.

— Пожалуйста. Он не будет против. А может, мы с вами…

Дмитрий так и не успел ничего спросить, потому что внезапно их прямо оглушил истошный женский визг. К отделу подрулил «газик» — «канарейка». Катя увидела, как оттуда выпрыгнул участковый Сидоров и начал выволакивать из салона дико кричавшую женщину. По виду сущую бомжиху — грязную, оборванную, растрепанную. Та орала, отбивалась, судорожно цеплялась за сиденья, за дверь машины.

— В чем дело? — спросил Колосов, узнавая в нарушительнице порядка ту самую бродяжку Синеглазку Симу, которую видел в толпе зевак на месте убийства Гранта.

— Да по протокольной ее! Совсем рехнулась баба, — Сидоров наконец-то изловчился, ухватил бомжиху за шиворот и правую руку. — На станции среди бела дня юбку задирает, к мужикам пристает. Обострение психики у нее, истерия. Начальник приказал убрать это непотребство — там люди, дети.

Пока вопрос с госпитализацией не решится, то к нам. Да стой ты, Серафима, спокойно! Не укушу я тебя.

Бомжиха на секунду умолкла. Взгляд ее тусклых глаз скользнул по Колосову, Кате, Мещерскому. Вдруг глаза ее расширились, дико округлились. Она дернулась и начала бешено вырываться.

— Оборотень! — заорала она, тыча грязным пальцем в Дмитрия. — Кровью залит весь… Держите его, не то убегет!

Убегет — загрызет! В лесу, в чаще обернется — перевернется…

Оборотень, оборотень! Шерсть свою наружу вывернул, смотрите, не упустите его, пока он человеком смотрит! — На губах ее заклокотала пена, она испустила страшный крик и выгнулась вся дугой на руках у ошеломленного Сидорова. Тот поволок ее в отдел, крича дежурному, чтобы ему помогли.

— Сумасшедшая, — Колосов повернулся к Базарову. — Эпилептичка, наверное.

Дмитрий с брезгливым любопытством смотрел вслед бомжихе.

— А почему оборотень? — спросил он. — Это ведь она меня испугалась. Какой причудливый бред, надо же.

Катя вздрогнула. Ей вдруг стало жарко: кровь прилила к щекам. Она судорожно вцепилась в рукав Мещерского.

— Ты что. Катюш? — спросил он удивленно. — Тоже испугалась, что ли?

На обратном пути в Москву Мещерский вполголоса рассказывал Базарову о Колосове:

— Отличный парень этот майор. Давно его знаю. Всегда поможет, если что.

— Ребят, а у меня все из головы не идет эта сумасшедшая, — признался Базаров, когда фонтан вынужденного красноречия Мещерского иссяк. — Ведь это меня она испугалась. Отчего? И почему оборотень? Что за чушь такая?

Дмитрий взглянул в зеркальце на Лизу. Та упорно смотрела в окно.

— Лиз, ты вообще как? Тебя куда, в Строгино к вам или к родителям? спросил он.

— К родителям. — Голос Лизы поразил Катю. Что это с приятельницей? Неужели она так переживает из-за смерти свекра? — Сил моих больше нет, Димка. Все закончилось.

Финита ля комедия.

— Хочешь, я с ним поговорю? — спросил Базаров тихо.

— Нет, не смей, не лезь! — Лиза подалась вперед, схватилась за спинку сиденья. От резкого движения очки с ее носа свалились на пол. И тут Катя увидела… Тональный крем, густо наложенный на кожу, не мог скрыть под глазом Лизы огромный фиолетовый синяк и глубокую ссадину на виске. Гинерозова быстро наклонилась за очками. Снова отвернулась.

Руки ее дрожали, когда полезла в сумочку за сигаретами. «Когда это Лизка курила?» — подумала Катя. Однако вопросов задавать не стала. Этих самых вопросов накопилось вдруг столько… Однако торопиться со своими вечными «сто тысяч почему» не стоило. Сначала требовалось все хорошенько обдумать и…