Онлайн книга «Дивизия особого назначения. Освободительный поход»
|
Уже на втором выстреле Юсупянца начали расстрел едущих на платформе пулеметчики Сазонова. Те (жить-то хотят) стали масссово покидать платформы и ломанулись в лес, из леса ударили два пулемета Клеткина и три пулемета Шенгелия и Липатова, сопровождаемые выстрелами из ручного оружия красноармейцев. Часть бегущих попадала, часть, бросая оружие и поднимая руки, продолжила бег к лесу, пусть, пленных мы берем. Бронепоезд стал огрызаться, и бывшие советские пушки и пулеметы открыли огонь по ДОТу и позициям Клеткина, Шенгелия и Липатова. – Товарищ капитан, бепо отстреливается, что делать? Я могу его уничтожить, он стоит как на ладони, но вы приказали взять его в плен, – докладывает Юсупянц. – Пока ничего делать не надо, попробуем его взять тепленьким, я со взводом Каряки пойду к Липатову, оттуда легче пробраться к бепо. Около двадцати минут мы с бойцами лейтенанта Каряки пробирались ко взводу Липатова, и вот, вздохнув с облегчением, скатываемся в окопы. – Здравия желаю, товарищ капитан. – Ну как, товарищ Липатов, что будем делать с врагом? – Уничтожать, конечно. – Много пленных? Я видел, целая толпа рванула к вам, подняв руки и бросив оружие. – Человек сто, пока не пересчитывали, все там, – Липатов махнул рукой в направлении леса. – Шенгелии Клеткин приказал со своим взводом охранять их. – Понятно, полезут из поезда, стреляйте, а нет, то молчите, понятно? – Так точно, товарищ капитан. – Липатов, не надо орать, мы не на плацу, я наведаюсь к пленным, посмотрим, кто это и чем они дышат. На поляне сидят, лежат и стоят какие-то махновцы, одеты кто во что горазд. И в украинских вышиванках есть, и в цивильных костюмах, и в красноармейской форме, и даже в военной форме бывшей Польши. – Здравия желаю, товарищ капитан, разрешите доложить? – Докладывай, Шенгелия. – Охраняем пленных. – А это что за воинство? – Олевский курень украинской повстанческой армии атамана (или генерала) Тараса Бульбы. – Даже так? По Гоголю, Тараса Бульбу поляки еще триста лет назад убили. – А это не тот, это петлюровец по фамилии Боровец, присвоил имя Тараса. – Можно с каким-нибудь воином из этого воинства побалакаты? (это я немного украинского у Нечипоренок с Онищуками нахватался). – Конечно, можно. Эй, пан полковник, а ну подь сюды, тут с вами товарищ капитан поговорить желает. И к нам идет, хромая и держа руку на перевязи, немолодой человек лет пятидесяти в диковинной форме, с желто-голубой повязкой на руке. Усы у него как у настоящего Бульбы, да чубчик (он же оселедец, он же айдар) торчит на бритой макушке, тоже мне, запорожец. – Это вы, что ли, полковник, а какой такой армии вы офицер? – Полковник армии Украинской Народной Республики Игнат Кравченко-Другий. – Это не та республика, которой Симон Петлюра пытался руководить? – Да, но он предал идеалы украинской самостийности, кохался з ляхамы Пилсудского. – Ну, а вы откуда взялись, куда ОГПУ смотрело? – Служил в польской армии, а после разгрома немцами и москалями скрывался в Варшаве, потом отправлен украинским правительством в изгнании на помощь пану Бульбе. – И как, сильно помогли? Пан полковник морщится, однако про петлюровцев, басмачей, белых и других врагов Советской власти мы давно уже забыли, а они вот лезут из щелей. – Слышь, полковник, жить хочешь? – Не поступлюсь я идеалами соборной Украины, так что можете расстрелять. – Полковник, кто тебе мешает? Борись, мало того, я отпущу тебя, обещаю, честное комсомольское. – Пойти на сделку с совестью? И что я должен сделать в ответ, шановны пан? – Сходить к бронепоезду с белым флагом и в своей красивой форме, ну и подсказать им, чтобы сдавались. Нам они не нужны, нам нужен бронепоезд. Понял, полковник? Тем более немцы для самостийности враги посильней нас. В СССР Украина – это полноправная и равная всем республика, и украинцы одна из лучших национальностей СССР. А как было в Польше, разве так же? Так вот под пятой гитлеров будет хуже, понятно, полковник? – Да сам знаю, бачив и державу ляхив, и немцив. – Тогда идешь, пан полковник, к бепо, говоришь с их командиром, и все, ты свободен, могу даже пистолет подарить. Еще пять человек на свой выбор заберешь, конечно, если они не против. – А що це таке – бепо? – Да бронепоезд. Ну как, договорились? – А як же, давайте прапор, и я пиду до немцив. – Липатов, найди мне белую тряпку, их благородие парламентером пойдет. – Айн момент, товарищ капитан. – Слышь, пан полковник, если немцы будут упрямиться, ты мне знак дай, почеши в затылке, хорошо? – У потылице? Можно, зрозумив. Тут Липатов притащил чью-то исподнюю рубаху, привязанную рукавами к ветке, я передал ее добродию, и он пошел к своим бывшим союзникам. Немцы дали очередь поверх головы пана полковника, и он обнял крепко землю, потом помахал лежа исподней рубахой и, встав, продолжил путь. – Липатов, звони в ДОТ, мне нужен Юсупянц. – Так точно. Маслов, дай мне «пещеру». – «Пещера», «пещера», вызывает «липат», «пещера», ответьте «липату». – Товарищ капитан, на проводе «пещера». – И связист Маслов передает мне трубку немецкого полевого телефона. – «Пещера», Юсупянца к телефону, бегом. – Так точно, товарищ «липат». – Лейтенант, Юсупянц слушает. – Слушай, ты можешь по моему сигналу оэфку [288] уложить в последний броневагон? – Запросто, товарищ капит… – Без званий, тогда приготовь своих. И с трубкой у уха смотрю за переговорами полковника УНР с немцами, тот поднимает руку и «лезе у потылицю», значит, надо припугнуть. – Давай, Юсупянц, можешь даже два снаряда, но только в последний вагон. – Так точно. Бабах, бабах, первый снаряд пролетел на полметра выше, зато второй ударил точно в броневагон. Бедный полковник опять с размаху обнял землю, наступила тишина, и из бепо начали громко орать. Затем дверцы раскрылись, и из броневагонов повалили немцы, сразу бросая оружие. Тут же по ним стреляют из пулеметов второго броневагона, сдавшиеся немцы врассыпную бегут в мертвые для пулеметов зоны. Значит, кто-то решил драться до последнего или ждет помощи от своих. |