Книга Внизу наш дом, страница 63 – Сергей Калашников

Сейчас, заглядывая во все щели, я старался понять конструкторский замысел и отделить его от того, что было внесено позднее в порядке устранения замечаний. Техники то и дело открывали люки в обшивке, давая мне возможность полюбоваться на самые интересные фрагменты начинки.

Слоган «Быстрее, выше, дальше» дамокловым мечом довлел над нашей авиацией и этого периода, и позднее, приводя подчас к не совсем логичным результатам. И здесь тоже явно прослеживались следы воздействия людей, очарованных звучанием этого лозунга. А за бензобак перед пилотской кабиной я искренне хотел кого-то растерзать. Нет, не конструктора – он человек подневольный. Но ведь кто-то потребовал увеличения дальности! И её довели до девятисот километров. То есть машина стала пригодной для работы и не в ближнем тылу противника. Скорость у неё тоже показалась мне избыточной – чем быстрее летишь, тем ниже точность бомбометания. Если прикинуть на высоту сброса примерно метров триста… достал счёты, логарифмическую линейку и принялся считать погрешности… ну… где-то на грани, если учитывать радиус поражения стокилограммовых бомб. Высотность больше восьми километров – а это уже кислородное оборудование.

Нет – для фронтового бомбовозика это лишние припарки. Меня уже начинало распирать от чувства, будто во всём этом знатно покопался коварный враг, под видом улучшений добившийся усложнения машины и сроков её доводки. Но сдержал свои порывы, привычно списав эти явления на обычную дурость, на стремление выпятить свою требовательность и на то, что люди, дававшие отзывы об этом аппарате, думали всяк по-своему, отчего устроили конструктору цепь головоломок.

– Какие впечатления? – ко мне подошел человек в штатском с самым обычным лицом. Нет, облика Павла Осиповича Сухого я не помнил, но тревога в глазах… Похоже, что это он и есть.

– Субботин, – протянул я руку для приветствия.

– Сухой. – Всё правильно, угадал.

– Я видел эти машины в деле, поэтому скажу прямо – техника нужная. Но меня не покидает ощущение, что с ней что-то не так.

– Признаться, отзывы из строевых частей пока ко мне не поступали, а на словах передают самое разное, – кивнул Павел Осипович. – Неужели наши собираются сдавать Харьков? – добавил он тревожно.

– Не хотелось бы, – ответил я задумчиво. – Но переломить хребет фашистскому зверю будет нелегко. Поэтому наша задача – обеспечить войска надёжными и эффективными самолётами.

Ответа на это заявление не последовало – похоже, я перегнул с официозом. Жалко – очень захотелось оказать на этого конструктора некоторое давление. Попробую, пожалуй, технически и по шагам.

– Скажите, если не заполнять главный бензобак – тот, что в фюзеляже перед кабиной, а пользоваться только крыльевыми – на какую дальность следует рассчитывать.

– Около трёхсот километров. Может быть, чуть меньше – это зависит от режима полёта.

– Маловато, – кивнул я своим мыслям. – Желательно приблизиться к цифре в четыреста километров – иначе не до всех целей удастся достать с основных аэродромов. Но, как я понимаю, в связи с достаточно высоким заполнением крыла механизацией, шасси и пулемётами лишнего места там просто нет. Тогда напрашивается вопрос о снижении расхода топлива.

– В принципе, тут всё в воле лётчика, – пожал плечами Сухой.

– Понимаю. Этот народ любит поддать газку и пошибче разогнаться. С этим фактором мы вряд ли что-нибудь сможем поделать. Остаются конструктивные ухищрения.

– Если ограничить мощность мотора принудительно, то увеличится его ресурс. Но полковые техники обойдут любые заглушки или иного рода приспособления. Так было, если вы в курсе, с УТИ-17 и УТИ-16.

Я был в курсе.

– Выходит, нужно применить двигатель несколько слабее, – мне осталось только руками развести.

– С М-62, пожалуй, это получится, – неохотно согласился Павел Осипович. – Но за потерю скорости меня съедят вживую.

– Потерю скорости я бы представил в качестве дополнительного выигрыша, повышающего точность бомбометания. Тем более – это соответствует действительности и известно мне из собственного опыта.

– Вы воевали?

– Недолго, – не стану же я признаваться, что на самом деле – долго. – Под Браиловом чуть больше двух недель.

– Вы бомбардировщик?

– Нет, истребитель, но бомбить нам приходилось. Чтобы избежать поражения зенитным огнём, невольно стараешься поскорее проскочить опасную зону, но точность попадания в цель от этого падает.

– Право, даже и не знаю, что ответить. Как-то уж очень необычно выглядит то, что вы утверждаете.

– Самый простой способ проверить мою правоту – эксперимент. Проведите бомбометание с двух машин. Этой, – кивнул я в сторону стоящей рядом «сушки». – И с неё же, но после переделки.

– Переделки? Помилуйте! С чего это я буду вносить изменения в утверждённый образец?

– Образец можно будет и переутвердить в случае получения представительного результата. А если я ошибаюсь, вернём всё обратно.

– Хм. И где я, скажите на милость, возьму здесь М-62?

– Снимете с моего УТИ-16. Мне, как заинтересованной стороне, придётся принести эту жертву на алтарь истины.

– Да полно вам, – усмехнулся Сухой. – Вернём мы его вам сразу, как только закончим.

* * *

Бомбометание с утверждённого образца провели несколько заводских лётчиков с разными штурманами. Результаты мне никто не доложил – в какой-то мере это было правильно. То есть – протоколы оформили и заперли в сейфе. А потом принялись за переделку самолета.

Всё-таки хорошо на богато оснащённом заводе, где много опытных работников. Естественно, я нарядился в рабочий комбинезон и лично участвовал в перестановке двигателя. Дело в том, что оба мотора – и однорядный, и двухрядный – родные братья. У них многое совпадает. То есть головоломных задач нам не встретилось. С Су-2 под моим руководством сняли бак, втиснутый между двигателем и местом лётчика, а заодно и систему пожаротушения. Опять же мотор оказался заметно легче. К тому же капот от моего УТИ-16, имеющий более обтекаемую форму, дал выигрыш в лобовом сопротивлении. Освободившееся пространство и, как следствие, уход массы из передней части машины следовало чем-то скомпенсировать.

– Не переживайте так, Александр Трофимович, – Павел Осипович подошел ко мне, когда я напряженно продумывал изменения в развесовке. – До этого имела место некоторая избыточная массивность передней части, что не шло на пользу лётным качествам. Так что не беспокойтесь – не перевесит хвост. И вообще я хотел бы его ещё немного утяжелить.

Кто же знает особенности машины лучше её создателя! Не стал ни возражать, ни лезть со своими расчётами – как-то они у меня не очень получались – всё-таки Су-2 я знаю плохо.

С перестановкой двигателя мы справились относительно быстро. Потом машину опробовал в воздухе заводской испытатель – не так уж сильно она проиграла в скорости, потеряв около четверти мощности двигателя. Уменьшение веса самолёта и улучшенный капот-обтекатель заметно скомпенсировали снижение тяги. Да и скорость у бомбардировщика несколько меньше, чем у истребителя. Нет, не так уж сильно «загубили» мы лётные качества. Потом было новое бомбометание – опять те же заводские лётчики с теми же штурманами обрабатывали цели с той же высоты. Затем – тщательный подсчёт результатов с вычислением отклонений и сравнение с протоколами ранее проведённой проверки.