Онлайн книга «Внизу наш дом»
* * * Поликарпова и Антонова я застал за одним из излюбленных занятий главных конструкторов – они созидали. И созидали они снова мой «Сарай». – Здравствуй, Трофимыч! Душа твоя пропащая, – обрадовался Олег Константинович. – Рад видеть вас в добром здравии, Мария Антоновна. Мы ответили на приветствие и поручкались с Николаем Николаевичем – некоторым Мусенька по-мужски подаёт руку. – Олег Константинович не устаёт удивляться глубине твоего конструкторского предвидения, – ухмыльнулся Поликарпов. – Помнишь, как ты категорически отказался согласовывать удаление дополнительных крепёжных узлов у входа лонжеронов в фюзеляж? А теперь на них, как родные, встали основания захватов для танков – оставалось только приварить ответные части к танковым корпусам. – Шасси для танковоза от НБ взяли? – я сразу постарался направить внимание присутствующих подальше от своих «особых» свойств. – Да, – кивнул Антонов. – Стойки оттуда. А тележки у нас, как ты помнишь, унифицированы и в Ан-226, и в По-4. То есть ты, действительно, знаешь будущее… – Только тогда, когда могу им немного подруливать. Бипланную коробку я «срисовал» с вашего же планера «Крылья танка», а фюзеляж с какого-то американского не слишком успешного самолёта – не помню, почему ему не повезло. Воткнул одно в другое и добавил моторы помощнее. Так что – не обожествляйте, а то мне светящийся нимб будет мешать спать. Ой, простите Николай Николаевич. – Полно вам, Александр Трофимович. Вы – исключительно тактичный безбожник. А как вы оцениваете будущее «Сарая»? Вот завершится война, возить кучу военных грузов с такой срочностью окажется накладно. Не спишут ли их со счетов? – Если научатся считать деньги – не спишут. Это же грузовик-трёхтонка, не требующий дорог. Даже по расходу горючего есть масса случаев, когда перевозка по воздуху выгодней. Я не про добычу угля из карьеров, но, скажем, забросить груз астраханских арбузов жителям Салехарда – тут авиация вне конкуренции. Хотел с вами потолковать о гусеничном шасси, чтобы не только на расчищенный аэродром можно было садиться, но и на болотный кочкарник, и на снежную целину. – Сложно и недолговечно, – пожал плечами Поликарпов. – Я бы колес побольше в тележку собрал и поставил их почаще, можно в шахматном порядке по схеме два-один-два-один. И сами колёса выбрал бы пошире и диаметром побольше. Это наверняка тяжелей, зато служить будет долго. Мы склонились над листками и порисовали. Собравшаяся у нас «тележка» из дутиков, расположенных в шахматном порядке, смотрелась убого и изобиловала грядущими проблемами – такое в жизни не работает. – Лучше лыжный полоз, – почесал в затылке Антонов. – Он не катится, – возразил Поликарпов. – А эта сборка тоже не покатится, если с полной загрузкой. Колёса осядут, раздадутся и сцепятся боковыми поверхностями. А резина по резине схватится намертво. Дальше мы эту тему не продолжали – и без того понятно – не вытанцовывается. – Так, Трофимыч! Чего там у вас в будущем для этого придумали? – Ничего не придумали, – встряла Мусенька. – Посадочные полосы строили из сборных металлических конструкций вроде сцепленных кромками профилированных листов, а не гусеничные самолёты. Хотя моду задавали не там, где половина территории на вечной мерзлоте – в тёплых-то краях другие проблемы. – И что? – изумился Николай Николаевич. – Они и в своих тёплых краях собирали из металла взлётно-посадочные полосы? – Ну да, – кивнул я. – Уже сейчас собирают. – Кончайте отвлекаться, мальчики, – топнула ногой Мусенька. – Взлётно-посадочные качества всю жизнь мешают лётным. Кончайте скорбеть – рисуйте гусеницу. * * * Точно так же, как в Горьком цеха загружены производством истребителей, на Саратовском заводе все заняты постройкой транспортных машин – Ан-226 и По-4 – «Овин» и «Сарай». У них близкая вместимость и грузоподъёмность, но первый быстрый, а второй – медленный. Бесфюзеляжный вариант «Сарая» берёт под крыло один из лёгких танков Т-40 или Т-60. Или броневичок – главное, чтобы масса была не больше шести с половиной тонн. Работы по темам Александра Яковлева здесь полностью прекращены. В Казани делают фронтовые бомбардировщики Су-2, высотные двухмоторные истребители Пе-3, Ли-2 в исполнении бомбардировщика и стратегические опять же бомбардировщики Пе-8. Сюда же передана документация на снова бомбардировщик – ночной НБ, которому уже присвоен индекс По-8. Вот хожу я вокруг этих двух больших машин и занимаюсь сравнениями. Бомб они везут поровну с одной и той же скоростью на одно и то же расстояние. Но петляковская машина цельнометаллическая четырёхмоторная имеет вдвое больший размах крыла и в полтора раза длиннее, чем деревянный двухмоторник Поликарпова. Разница только в высотности – Пе-8 может вскарабкаться на девять километров, а По-8 – только на шесть с капелькой. То есть восьмидесятивосьмимиллиметровые немецкие зенитки добивают в обоих случаях, хотя радиус поражения по горизонтали, конечно, для По-8 больше. На случай нападения истребителей Пе-8 защищён значительно лучше – у него пять огневых точек, секторы обстрела которых частично перекрываются. У НБ их всего три. Хотя истребитель, вооружённый пушкой, завалит и ту машину, и другую, если пилот на нём не полный идиот. Да, я ищу повода для того, чтобы обосновать снятие с производства красы и гордости нашей авиации дальнего действия. Ещё мне нужно, чтобы к началу сорок пятого года отправились в утиль и те машины, что уже в строю. И нужно это потому, что, насколько я помню, именно в это время Пе-8 догонит усталость металла – стали, из которой сделаны лонжероны. Будут жертвы. Говорить ли правду относительно технической картины – не знаю. А вдруг лётчики забоятся летать на этих вполне пока годных, хотя и весьма сложных машинах? Вот и маюсь в нерешительности. Тем более что автор этой разработки погиб прошедшей зимой – разбился при авиационной аварии – неудобно как-то хоронить его детище. Топтание в сборочном цехе незнакомого меня, конечно, не осталось незамеченным – очень уж юный вид я имею для того, чтобы носить столь увесистые погоны. Да, теперь младшим из старших офицеров стал не капитан, а майор – то есть Сталин меня правильно понял и сделал всё вовремя. Тут и подошел ко мне полковник авиации, без церемоний протянул руку и представился: – Мясищев. – Субботин, – ответил я. – О вас ползут самые невероятные слухи. – Правильные слухи обо мне ползут, – кивнул я в задумчивости. – Я из будущего, из две тысячи десятого года. Не важно, верите вы или нет, но не забудьте забежать в первый отдел и дать подписку о неразглашении. – В первый? – Простите – к особистам. Немного путаюсь в терминологиях разных эпох. А в сорок пятом у некоторых из Пе-8 начнут отваливаться крылья. Усталость металла, из которого сделаны лонжероны. Просто и не знаю, как с этим быть. |