Онлайн книга «Рублевка-3. Книга Мертвых»
|
Выйдя на площадку, сектанты разгрузили своего раба и принялись раскладывать у подножия памятника свежие крысиные тушки, убирая старые и складывая их в кострище. Здоровяк с костяным топором жестом позвал к себе раба и указал ему на кусты, в которых сидел Томский. Носильщик кивнул, получил от верзилы нож и засеменил к зарослям. Толик отошел в глубь своего укрытия, присел и принялся наблюдать за тем, что станет делать самый бесправный из турбинопоклонников. А тот начал срезать ветки и укладывать их в вязанку. Остальные разожгли костер. Задымились крысиные тушки. Под непрекращающийся вой турбины люди опустились на колени. Томский не мог разобрать слов молитвы, но примерно представлял ее содержание. Что-то вроде: Еременко Георгий Николаевич наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое. Да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Крыс нам насущных дай нам на сей день и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избавь нас от мутантов… Пока Анатолий фантазировал, носильщик перестал заниматься ветками. Убедившись в том, что турбинопоклонники вошли в раж и перестали обращать на него внимание, раб сел и сунул лезвие ножа в скважину замка на цепи, сковывающей его ноги. Но оказалось, что верзила, в отличие от своих собратьев, не упускал несчастного из вида. Заметив, что тот пытается освободиться от цепи, детина вскочил с колен и побежал к кустам. Манипуляции с замком оказались бесполезными. Заметив бегущего, раб собирался встать, но верзила, оказавшись рядом, свалил его ударом ноги в грудь. – Я же предупреждал, Кальман! Я же хотел по-хорошему… Ну, теперь не обижайся! Кальман взвизгнул, когда великан схватил его за шиворот и принялся трясти, как пустой мешок. Наверняка такое наказание было для раба делом привычным. Только не слишком ли мягким? Тем не менее Томский встал во весь рост. Передернул затвор автомата. – Эй, здоровяк, оставь парня в покое! – Чего-о-о? – Верзила обернулся к Томскому. – А ты откуда здесь взялся? – Того самого. Откуда надо, оттуда и взялся. Брось топор! – И не подумаю! Томский нажал на курок. Пули выбили фонтанчики земли у самых ног здоровяка, но тот не собирался расставаться со своим оружием и даже вскинул его над головой. Выстрелы услышали остальные турбинопоклонники. Они вскочили и рванули на подмогу главарю. Толик оказался в сложном положении. Он не хотел начинать знакомство с сектантами с расстрела пары-тройки самых ретивых, а предупредительная пальба могла и не возыметь действия. Оставалось только одно. Томский прижал приклад автомата к плечу и прицелился в турбину. Дзинь! Дзинь! Дзинь! Пули отрекошетили, оставив на ухоженном боку идола вмятины, а одна пробила алюминий насквозь. Сектанты, пораженные таким святотатством, остановились как вкопанные, а верзила опустил свой топор. – Что ты творишь, чужак?! – Всем бросить копья! – Томский опустил автомат. – А ты, бычок, все-таки положь свой топор. Когда я его вижу в боевом положении, то очень нервничаю. А когда я нервничаю, то палю во все без разбора. Если есть желающие подергаться, предупреждаю: следующей очередью я вдребезги разнесу памятник! Здоровяк бросил топор. – Делайте то, что он говорит! – Отлично. Теперь освободи ноги этого бедолаги. И, ради Святой Турбины, не говори мне, что у тебя нет ключа. Кальман захихикал, сел и вытянул ноги, а его мучитель, тяжко вздохнув, полез в карман и вытащил ключ. – Вы пожалеете об этом. Оба. Богохульники. Цепь упала на землю. Кальман тут же вскочил, подошел к Томскому и протянул ему руку. – Сергей Телещагин. Сценический псевдоним – Кальман. – А я – Анатолий Томский. Сценический? – Я – клоун. Белый клоун. Бывший, конечно. – Ага. Бывший, – пробурчал верзила, не сводя взгляда с «калаша» Томского. – Ты и сейчас клоун. Еще какой. – Тебя не спрашивают, Рудольф. Сучье вымя. – Хватит ссориться, ребята, – попросил Толик. – Я ни к кому не имею здесь претензий. Просто сковывать живого человека, Рудольф… Нехорошо. – Кальман это заслужил! – А ты, козел, заслужил пару ударов по физии! – Я же просил. Хватит собачиться. От всех вас мне надо только одно: узнать, где я сейчас нахожусь, – остановил разгорающуюся разборку Томский. – Власиха! – Одинцово десять! – Власиха, Власиха! – покачал головой Кальман. – Они, Томский, видишь ли, решили вернуть поселку прежнее название. Ну, чтоб подчеркнуть его принадлежность к авиации. Придурки… Какая авиация, Рудольф? Окстись! На небо посмотри. Нет там самолетов. Только гарпии и птеродактили. – Врешь, клоунская морда! Сам посмотри! – с пафосом воскликнул верзила, воздевая руки к небу. – Нет там ни гарпий, ни птеродактилей! Мы молились. Поклонялись. И вот… Нас услышали и изгнали мутантов! Теперь покачал головой Анатолий. – Братцы мои. Все мутанты сейчас в Жуковке. Боюсь вас разочаровать, но никто их отсюда не изгонял. Дело совсем в другом. Долго рассказывать… – Вот видишь, Рудольф, что умные люди говорят, – развел руками бывший клоун. – Хоть лоб себе разбейте, поклоняясь своему вентилятору, – ничего не измените. – Заткнись. Ну, Томский, раз нам нечего делить, прошу в гости. Живем, как видишь, мы скромно, но миска грибного супа у нас для тебя найдется. – У них не только суп, а и кое-что покрепче имеется, – наябедничал Кальман. – Самогонный аппарат без остановки дымит. Когда не молятся, то бухают! Когда бухают, то не молятся! – Да хватит тебе, Кальман, – вздохнул Толик. – А то я начну думать, что цепь на ноги ты получил заслуженно. – Молчу-молчу! Томский опустил автомат, а Рудольф, подняв свой топор, жестом пригласил гостя присоединиться к честно́й компании. Анатолий вслед за сектантами миновал разрушенный жилой квартал и свернул на расчищенную от сорняков, но потрескавшуюся бетонку. Дорога привела их к массивным, рыжим от ржавчины, стальным воротам, в которые Рудольф постучал рукояткой своего топора. Ворота бесшумно распахнулись – видно, петли их были тщательно смазаны. Толик увидел двор с одноэтажным кирпичным строением в центре, уставленный по периметру проволочными клетками, в которых копошились крысы. – Лет пять назад у нас были свиньи, но все сдохли, – сообщил Рудольф. – Наверное, из-за того, что мы слишком поздно переместили их под землю. – Да, сдохли. Разве я не предупреждал? А это, Томский, наше жилище – старый, четырехъярусный бункер, – добавил Кальман, указывая на здание. – Был построен в конце пятидесятых… – Был и новый, аж на двенадцать ярусов. – Рудольф первым вошел внутрь строения. – Осторожно, тут лестница. Но его разбомбили в первый же день. Еще бы – штаб российских ракетных войск стратегического назначения. Для противника – цель номер один. |