Онлайн книга «Поздний развод»
– Это начинает звучать ужасно по-талмудически. – Но сны и работают по-талмудически, используя абстракции, смещения и смешения. А твоя задача – интерпретировать их, отделяя одно от другого, надеясь восстановить разорванные связи, и попытаться понять, что они хотят тебе сказать. – Следуя твоей логике, что я должен был понять, увидев пожарный шланг в зарослях кустов? – А у тебя самого не возникает в связи с этим каких-либо ассоциаций? – Никаких. – А само это место ты не смог бы узнать? – Нет. Я, по-моему, сказал тебе, что оно не похоже было на Израиль. – Может быть, это место напоминало тебе о твоем детстве? – О моем детстве? Я бы не сказал… – А может быть, оно ассоциируется у тебя с тем местом, в котором сейчас находится твоя мать? – Моя мать? Там? Нет… тот кустарник… там не было таких зарослей. И вообще… – Но место… больница… она ведь находится неподалеку от моря… по пути к северу… – То, что мне приснилось… никакого моря там не было, было рядом маленькое озерцо… окруженное горами. Пейзаж, похожий на Швейцарию. Да, я отчетливо помню горы, окружавшие его. – Тогда это может быть Хайфский залив. Он изогнут плавной дугой, подобно арке. Во сне ты по своим внутренним причинам плавно замкнул… и получил озеро… А? – Значит, ты полагаешь, что горы на заднем плане – это не что иное, как гряда Кармель? – Очень может быть. – Нет. Это не то, что там было. И ты не можешь принудить меня силой, чтобы я с тобой согласился. – Я и не пытаюсь. Я хочу только одного – пробудить в тебе собственные твои ассоциации. – Это было сказочное место… могу я в своем сне создать новое место действия? – Можешь. Но обычно все новое оказывается составлено из старого. С пейзажами – то же самое. – Хорошо. Пусть это будет именно такой случай. – Может быть, ты вспомнишь еще какие-нибудь детали? – Нет. – А в зарослях… не было никого? – Нет. Правда, что-то там шевелилось… что-то двигалось. Это было как-то связано с… – С пожарным шлангом? – Да. – А шланг… сам по себе… не напоминает о чем-либо? Что-нибудь означает? – Боюсь, что нет. – Какова была первая твоя мысль, когда ты его заметил? – Ну… не знаю… это был просто пожарный рукав, шланг, который лежал на земле, почти сливаясь с ней. И такого же коричневого цвета, немного более светлого в том месте, где он выползал из зарослей, – это было отчетливо видно в свете заходящего солнца. Вода вытекала из него… а потом струя вдруг иссякла… как если бы кто-то закрутил вентиль… или согнул рукав, перекрыв течение. – Может – приподняв? Так, что он встал… и вода перестала… – Ты говоришь – встал?.. – Э-э, брось… не приписывай моим словам то, чего в них нет… я имею в виду, что кто-нибудь, проходя мимо, просто наступил на рукав, и полив прекратился… А учитель… он что-нибудь произнес? Как-то среагировал? – Нет. Впрочем, я не обращал на него внимания. Сейчас мне кажется, что связано это с тем, что он ожидал, когда из леса ему принесут результат его чертовой ОХОТЫ. – А что ты почувствовал, увидев, что вода уже больше не течет? – Я подумал, что там, в кустах, кто-то есть… и что он должен появиться… и тут я проснулся. Я должен был услышать, о чем говорят между собой Рафаэль и мой отец… и о чем Рафаэль умолял кого-то по телефону… – Давай вернемся немного назад. Пейзаж… горы… озеро… кустарник… что все это вызывало в тебе? – Полагаю, что об этом сказать мне должен ты. Может быть, это были тоже некие символы. Мне бы это понравилось, да, скорее всего… Нет ли у тебя какой-нибудь книги… пособия… ну, чего-то вроде словаря, который толковал бы язык символов… так, примерно, как ты растолковал мне символы лестниц… и где бы мы нашли соответствующие смыслы кустов, пожарного рукава, заката… – Боюсь, что все это не так просто. Попробуй ответить сам – только быстро. Какова была твоя первая мысль? – Если быстро, то первая мысль была совсем никакой… и если медленно – тоже. – А ты копни здесь поглубже… или ты хочешь спрятаться за своими защитными стенами? – Спрятаться – от чего? – Я не знаю. Но чувствую, что истинное значение сна скрыто здесь. – А мне на самом деле нечего тебе сказать. Голова совершенно пустая. Совершенно. Все это ведь, в конце концов, не больше чем фантазии… – Нам с тобой не нужны отговорки. Кого мы обманываем? Себя? У нас в руках есть ключ. Я могу только предполагать. Ты пришел ко мне с возникшими у тебя проблемами из-за твоего бессмысленного, я бы сказал, обезвоженного сна, похожего на обглоданную, сухую кость… но теперь ты и сам видишь, что сны разговаривают с нами на своем собственном языке, используя свои способы организации. Если ты можешь еще больше углубиться в них, мы – быть может – узнаем наконец, какое послание они несут нам. – Мне очень трудно думается под таким нажимом. – Что ж… тогда давай оставим все до лучших времен. – Я чувствую такую пустоту… ты досуха выжал из меня все… этот сон… и все в нем… происходило в такой темноте… – Я думал, что слышал от тебя о ярком свете… – Светло было только снаружи, возле кустов. А я стоял у окна. В кромешной тьме. – Хорошо. Оставим это пока. Мы можем вернуться к этому эпизоду в любую минуту. Ты не собираешься проводить своего отца в воскресенье? – Я? С чего бы это вдруг? Это что, мой сыновний долг? Им же, уверен, будет лучше без меня. А я увижу его этим вечером у сестры за пасхальным седером. – А твоя мать? – Она останется в больнице. Что мы можем поделать? Это только в плохих рассказах бывшие супруги после развода проводят первую ночь под одной крышей. Реальность обычно отличается от литературы. – Оставалась ли она там, у себя, на пасхальный седер в прошлом году? – Нет. Она всегда проводила его у моей сестры. Кроме самого первого года. После этого мы получили официальное разрешение забирать ее на праздники. – Разрешение… от кого? – От больничной администрации. – Разве она была в то время в такой плохой форме? Я думал… – Нет. Таковы требования закона. – Закона?! Как это? – Таковы были условия соглашения, которые освобождали ее от судебного преследования. – Не понимаю, что ты несешь? – Но ведь я тебе уже все рассказал. |