Онлайн книга «Шестерка воронов»
– О, и как же? Они продолжали в том же духе, подкалывая друг друга, чтобы выжить, как было в ночь кораблекрушения, и отказываясь признавать, что слабеют, что если вскоре они не найдут настоящий город, то долго не протянут. Бывали дни, когда голод и блеск северных льдов заставляли их идти по кругу, возвращаться к тем же местам, натыкаться на собственные следы, но Нина и Матиас никогда не говорили об этом, не произносили слова «потерялись», будто думали, что таким образом признают свое поражение. – Почему фьерданцы запрещают девушкам драться? – спросила Нина однажды ночью, когда они свернулись под навесом. Холод ощущался даже сквозь шкуры, постеленные на земле. – Они сами не хотят. – Откуда вы знаете? Вы спрашивали хоть одну? – Фьерданских женщин почитают и защищают. – Что ж, наверное, это мудрая политика. К тому времени он знал ее достаточно хорошо, чтобы удивиться такой реакции. – Правда? – Только подумай, до чего было бы стыдно, если бы тебе надрала зад фьерданская девчонка. Матиас фыркнул. – Я бы с радостью на это посмотрела! – весело заявила Нина. – Не в этой жизни. – Ну да, посмотреть на это мне не удастся. Только насладиться моментом, когда я сама пну тебя под зад. На этот раз он все-таки рассмеялся, да так громко, что у Нины завибрировала спина. – Святые! Фьерданец, я и не знала, что ты умеешь смеяться. Только осторожно, не делай резких движений. – Меня смешит твоя самонадеянность, дрюсье. Пришел ее черед заливаться смехом. – Это, наверное, худший комплимент из тех, что мне доводилось слышать. – Ты никогда не сомневаешься в себе? – Постоянно, – сказала она, впадая в дрему. – Я просто этого не показываю. Следующим утром они направились через ледяное поле, изрезанное неровными глубокими трещинами, стараясь удержаться на твердых участках среди смертоносных щелей и споря о привычке Нины долго спать. – Как ты можешь называть себя солдатом? Ты бы спала до полудня, если бы я позволил. – Какое это имеет отношение к качествам солдата? – Дисциплина. Режим. Для тебя это ничего не значит? Джель, жду не дождусь, когда у меня снова будет своя кровать. – Ага. Я прямо чувствую, как сильно ты ненавидишь спать со мной. Каждое утро чувствую. Лицо Матиаса вспыхнуло. – Почему тебе обязательно надо что-то такое ляпнуть? – Потому что мне нравится, когда ты краснеешь. – Это мерзко! Необязательно все опошлять. – Если бы ты просто расслабился… – Я не хочу расслабляться. – Почему? Чего ты так боишься? Что я могу начать тебе нравиться? Он ничего не ответил. Несмотря на усталость, Нина вырвалась вперед. – В этом все дело, не так ли? Ты не хочешь, чтобы тебе нравилась девушка-гриш. Боишься, что если будешь смеяться моим шуткам или отвечать на вопросы, то начнешь воспринимать меня как человека. Это так ужасно? – Ты и так мне нравишься. – Что это было? – Ты и так мне нравишься, – сердито повторил он. Девушка засияла, чувствуя, как по ее телу прошла волна удовольствия. – А если серьезно, неужели это так плохо? – Да! – проревел фьерданец. – Почему? – Потому что ты ужасна. Громкая, непристойная и… вероломная. Брум предупреждал нас, что гриши умеют очаровывать. – А-а, понятно. Я порочная соблазнительница-гриш, обольстила тебя своими чарами! – Она ткнула его в грудь. – Прекрати. – Нет, я тебя обольщаю. – Помолчи уже! Она танцевала вокруг него на снегу, тыча пальцем ему в грудь, живот, бока. – Господи, какой же ты твердый! Такое произведение искусства требует немалых усилий. – Он засмеялся. – Сработало! Соблазнение началось. Фьерданец повержен. Ты бессилен против моих чар. Ты… Лед под ее ногами проломился, и Нина сорвалась на крик. Она вслепую замахала руками, пытаясь схватиться за что-нибудь, что остановит падение. Ее пальцы царапали лед и камни. Дрюскель схватил ее за руку, и девушка вскрикнула от боли, ибо он чуть не вырвал ее из сустава. Так она и зависла над пустотой; единственное, что удерживало ее от падения в зияющую ледяную пасть, – это рука Матиаса. Она взглянула ему в глаза, и на миг ей почудилось, что он ее отпустит. – Пожалуйста, – взмолилась она. По ее щекам текли слезы. Он перетащил ее через кромку льда, и они медленно поползли к твердой почве. Затем легли на спину и попытались отдышаться. – Я испугалась… испугалась, что ты меня отпустишь, – выдавила Нина. Последовала длинная пауза, а потом он выпалил: – Я думал об этом. Всего секунду. Девушка издала смешок. – Все нормально. Я бы тоже об этом подумала. Фьерданец поднялся на ноги и протянул ей руку. – Меня зовут Матиас. – Нина, – ответила она и пожала ее. – Приятно познакомиться. Кораблекрушение случилось больше года назад, но казалось, будто с того времени не прошло и дня. Иногда Нине хотелось вернуться назад, когда все еще было хорошо, к тем долгим дням на льду, когда они были просто Ниной и Матиасом, а не гришом и охотником на ведьм. Но чем больше она об этом думала, тем яснее понимала, что они просто обманывали себя. Те три недели были ложью, которую они выдумали, чтобы выжить. А правда – это кострище. – Нина, – позвал Матиас, уже почти переходя на бег позади нее. – Нина, ты должна вернуться к остальным. – Оставь меня в покое. Когда он взял ее за руку, она развернулась и сжала кулак, перекрывая ему доступ к воздуху. Любой другой сразу бы отпустил ее, но Матиас был натренированным дрюскелем. Он схватил ее вторую руку, прижал к телу и крепко обхватил девушку, чтобы она не могла воспользоваться ею. – Перестань, – тихо сказал фьерданец. Она пыталась вырваться, свирепо глядя на него. – Отпусти меня. – Не могу, пока ты представляешь угрозу. – Я всегда буду для тебя угрозой, Матиас. Уголки его губ приподнялись в грустной улыбке. В глазах была печаль. – Я знаю. Хельвар медленно отпустил ее. Нина шагнула назад. – Что я увижу, когда мы прибудем в Ледовый Двор? – требовательно спросила девушка. |