Книга Соль и пламя. Вестница, страница 21 – Татьяна Зингер

Я облизала пересохшие губы.

Н-да, не удалось договориться.

– Но что мы все о грустном? – Хозяин враз переменился и внимательно оглядел меня. – Чудненько, коль у нас все сложится. Ты мне тоже понравилась.

Он залез в карман брюк и выудил наружу малюсенький кристалл, внутри которого сиял рыжеватый огонек. Такими кристаллами у богачей скрепляются магические сделки – давным-давно я подглядывала за одной из них. Следом хозяин вытащил из воротника своей рубашки тонкую иголочку.

– Ты готова беспрекословно служить в Доме утех и подчиняться всем его законам? Не противиться и не перечить хозяйскому, то есть моему, слову? Да? – Хозяин протянул иглу. – Пусть наш союз скрепит кровь.

– Готова. – Я проколола указательный палец и мазнула выступившей капелькой по граням кристалла. Огонек затрепетал чуть ярче.

– Найди Ару, она вымоет тебя и очистит тело от лишних волос. – На невысказанный вопрос хозяин ответил: – Чтоб вши не завелись. Ты с ней не спорь, указания выполняй. Она у девочек за главную. Если вопросы какие будут – ей задавай. Ну а коль свезет, первого клиента примешь уже сегодня.

– Конечно.

Хозяин, проводив меня до Дома утех и погладив на прощание по ладошке, ушел.

Утешительница Ара, чьи губы были поджаты, а голос груб, поднесла мне чашу с непонятным настоем.

– Успокаивающий, – сказала она. – Пей.

Я поднесла чашу к губам, но отпивать не собиралась. Тогда Ара надавила на челюсть и силой влила настой – горький с кислинкой – в рот.

– Кто ж добровольно в утешительницы пойдет, – бубнила она. – Тут без специальных трав не обойтись. Не отказывайся уж, дурная.

Затем Ара нагрела бадью горяченной воды и, усадив туда меня (я отпиралась и предлагала вымыться без стороннего участия), взялась драить спину жесткой щеткой. Если я выворачивалась – получала по хребту этой же щеткой.

– Не двигайся, – требовала Ара. – Пожалуюсь управляющему.

И стирала с меня не только грязь, но, казалось, кожу. Надраивала тело до красноты.

А внутри и правда разливалось спокойствие. Сознание было ясным, но озноб исчез.

Когда Ара намыливала мои волосы, вдалеке загудели колокола. Часто, надрывно. Предупреждая об опасности. Утешительница опасливо покосилась на окно, отвлекшись от мытья – мыло потекло в глаза, и я часто заморгала, – но не прокомментировала звон.

– Встань. Руки в стороны, – приказала она, смыв мыло.

Я подчинилась. Тогда утешительница достала остро наточенное лезвие, вспенила мыло и обмазала пеной мою подмышку. Примерилась.

– Ай, – пискнула я, когда вместе с темными волосами в мутную воду скатилась алая капелька.

Ара не слушала. Выкручивая руку, соскребала волоски. Царапала, ранила. Я терпела, мысленно твердя: «Если не сегодня сбегу, то завтра. Все будет хорошо».

Утешительница оттерла лезвие в воде. Пальцами провела по розоватой коже, проверяя, не осталось ли длинных волосков. Дождалась, пока я оденусь, а потом сказала:

– Иди. На тебя уже в очередь записываются желающие.

Что?!

Ноги подкосились.

Меня, пахнущую чистотой, румяную от горячей воды, под руки привели в комнату и уложили на кровать. Я пыталась бороться с легкостью, которая расплывалась по телу. Пыталась встать, но хотелось лечь обратно.

Гадкий отвар!

А потом дверь приоткрылась, и появился первый клиент. Знакомый настолько, что от страха закружилась голова. Сердце заколотилось об ребра.

Только не он!

Действие отвара резко спало. Видимо, при столь сильном шоке травы были бесполезны.

Я вжалась в спинку кровати. Пальцы судорожно вцепились в подушку, а вчерашний «защитник», Карт, плотоядно улыбался. Закатав левый рукав, он промурлыкал:

– У меня уплачено.

Пальцы водили под подушкой. В горле пересохло. Карт закатал правый рукав. И словно невзначай достал из-под ремня ножик, потрогал лезвие подушечкой пальца.

– Я оскорблений не прощаю, Тая. Понимаешь? Иди сюда. Если не хочешь по-хорошему, будем по-плохому.

– Если ты меня тронешь, то хозяин…

Карт оборвал мой наивный лепет на полуслове:

– Ты смеешься или в самом деле такая дура? Он сладко зазывает, но ничего не сделает, потому что твоя шкура не стоит и медянки. Да на твоих подружках места живого нет. Солдатам разрешается творить с вами все, что заблагорассудится. Только лицо калечить нельзя, но я и не буду. А все, что скрыто платьем, принадлежит мне.

Чего-то такого я, признаться, и ожидала.

Смущало только одно: если девушек избивают, почему они не сбегут? Не воспротивятся?

И тут меня осенило. Кристалл. Я не придала значения, что, кроме обязательного направления, заполненного служивым, наша сделка скреплялась еще и добровольным согласием на крови. Пускай я о магии слышала мало, но была уверена: мне не удастся вывернуться.

Кристалл заставит исполнять обязанности против воли.

– Ты же понимаешь, что сопротивляться бесполезно?

Понимала. Напоследок Ара ясно дала понять, что церемониться с той, которая причинит вред клиенту, не будут. Наказание за неповиновение – смерть.

Значит, смерть либо полное подчинение?

Пусть так.

Я расстегнула ворот и попыталась выпутаться из несуразного платья, но оно обвилось вокруг рук и шеи.

– Давай помогу. – Карт одним рывком стащил платье, оставив меня совершенно голой.

Беззащитной.

– Да что ты прилипла к подушке? – возмутился он. – Отдай сюда.

Я протянула подушку. Карт был совсем близко. Настолько близко, что прекрасно попадал под удар обломанной деревянной ложки, выкраденной из столовой. Рукоятку я обточила о камень еще днем.

Как чувствовала…

Дерево впилось в шею, под ухом. Неглубоко, но ощутимо. Карт взвизгнул и выронил нож. Зажал шею пальцами. Я схватила платье и хотела было побежать, но он повалил меня на пол и сел сверху, на живот. Дыхание перехватило. Ложку выдернул из руки, придирчиво осмотрел.

– Царапина, – проворчал Карт, смахивая кровавую капельку с шеи. Он придавил меня своим весом. – Ну ты и дрянь.

Удар пришелся справа. Острие ложки вонзилось в бок, и боль красными кругами расплылась перед глазами. Карт провернул ложку, а вместе с ней, казалось, вырвал клок мяса.

Я не помню, как именно нащупала выроненный нож – наверное, сыграли отточенные инстинкты. Сквозь боль. Сквозь накатывающее забытье. Сквозь испарину, что струилась по лицу.

Я не видела, куда попала, когда резанула наискось. Слышала только хрип, изданный Картом. Почувствовала, как он завалился на меня всем телом.