Книга Видящий. Лестница в небо, страница 46 – Алексей Федорочев

Перерыв небольшой, времени только-только хватает переброситься с одноклассниками парой фраз. До оставшегося парня в аккуратном, но явно не новом костюме очередь не доходит, но у нас впереди целый год.

Вторая часть пары не запомнилась ничем особенным. Много надежд я возлагал на избрание старосты — по моим представлениям, это должно быть весело, но ничего подобного не произошло: должность оказалась давно и прочно занята какой-то Людой Марцевой из неизвестного мне рода. Хорошенькая девчонка сразу же после звонка узурпировала наше внимание, лишив возможности продолжить общение с новыми знакомыми:

— Новенькие! Попрошу никуда не уходить и подождать меня!

— Так-так!.. Люда — это надолго. Сочувствую вам, но против власти не попру. Увидимся в понедельник! — кивает нам на прощанье Гагарин и исчезает за дверями вместе со свитой. Следом за ним тянутся остальные, один только Юра вьется вокруг старосты, пока она не берет его за шиворот и не выдворяет за дверь. Даже мне видно, что упрись Щелоков чуть посильнее — фокус бы не удался, но этот шут, наоборот, свешивает голову, закатив глаза и высунув язык, и двигается семенящими шажками, создавая ощущение, что Люда несет его на выход как куклу. Да уж, поведение детей аристократов я абсолютно точно представлял себе не таким. Уходящие последними девчонки окидывают нас заинтересованными взглядами и хихикают, вгоняя в краску стеснительного Бориса.

Наконец в классе остаемся только мы, троица новеньких, и староста. После продолжительного допроса под запись (во внушительного вида ежедневник), собираемся линять, но опять не тут-то было:

— Каждый год специально для вновь поступивших устраивается экскурсия по нашей гимназии. Здание старое, имеет свою историю, а некоторые ходы так запутаны, что легко можно заблудиться. Я провожу вас к началу, — объясняет девушка нашу задержку.

Под конвоем Людмилы отправляемся в холл, где потихоньку собирается толпа восьмиклассников, в которой мелькает темно-русая макушка моей новой проблемы. Мозг плавится в попытках найти выход. Обида, какой бы надуманной ни была, нанесена Задунайской в общественном месте, следовательно, и извинения требуется приносить публично. А теперь задачка: как при толпе народа сказать Машке, что она дура, да еще так, чтоб она не обиделась еще больше, и при этом не выставить ее дурой перед остальными? А еще дополним: желательно и самому не выставить себя полным придурком. Теорема Ферма, на мой взгляд, попроще будет.

Взгляд в распахнутое окно рождает идею.

— Люда, а сколько времени до начала?

— Минут пятнадцать, — посмотрев на часы, отвечает староста.

— Успею! Боря, держи! — вручаю растерянному приятелю портфель и выпрыгиваю в окно, сопровождаемый испуганным вскриком девчонок. Воздух не подводит, и я благополучно приземляюсь прямо на тротуар среди отпрянувших прохожих. Со всех ног несусь к примеченному цветочному магазинчику, махнув рукой удивленным одноклассникам, выглядывающим из покинутого мной окна.

— Скромный букет для девочки четырнадцати лет, в качестве извинений, не подруге, а просто хорошей знакомой. Очень быстро! — единым махом выпаливаю продавщице. Боря прав, такие дела надо поручать профессионалам, самому это не выучить, да и нет никакого желания забивать голову подобной ерундой.

Без единого слова, не прекращая держать фирменную улыбку, девушка начинает надергивать из вазонов какие-то листики, веточки, цветочки и травинки, компонуя их в небольшую корзиночку. На мой взгляд, все выглядело достаточно невзрачно, лично мне привычнее крупные и яркие цветы, но лезть под руку специалисту со своим даже не дилетантским мнением не стал. Украсив получившуюся композицию ленточками и бантиками, цветочница протянула мне результат.

— Сколько?

— Пятьдесят рублей, господин гимназист.

Мысленно присвистываю: злополучные гладиолусы, купленные тоже в весьма приличном магазине, стоили червонец. Дороговато, однако, обходятся мне Машкины заскоки. Но если уж пошла такая пьянка, надо и испуганным девчонкам отдариться.

— Еще пару цветов для одноклассниц, без оформления.

— Пару?

— Да, их две.

Расторопная девушка протягивает мне еще два цветка, названия которых даже не пытаюсь запомнить.

— Сколько?

— Это за счет заведения.

— С чего такая щедрость?

— О, господин гимназист, я уверена — вы станете у нас частым покупателем!

Расплатившись, пулей вылетаю обратно, успев даже раньше назначенного для экскурсии времени.

— Барышни, простите за испуг! Это вам! — сбиваю с воинственного настроя двух поджидавших меня в дверях девиц, вручив каждой по цветку. Лариса принимает свой с достоинством, как должное, а староста краснеет, смущается, но тоже сжимает тонкий стебелек. О заготовленной ругани, слава богу, обе забыли, что и требовалось.

— Боря! Сколько до начала?

— Пять минут.

— Нормально! — и несусь к выхваченной взглядом в толпе княжне.

— Мария Кирилловна, позвольте принести извинения за утренний инцидент. Моя вина: не успел объясниться; но, может, эти цветы скажут за меня лучше?

— Вот как? — дрожащим голосом отвечает девчонка, но сама при этом смотрит на принесенную мною корзинку расширенными глазами, а компашка девиц-подпевал за ее спиной начинает шушукаться. — Хорошо, я прощаю вас, — царственно (как она думает) принимает подношение княжна. До спокойной уверенности Морозовой ей еще расти и расти, но какие ее годы!

— Можем мы отойти?

Машка задумчиво оглядывает с интересом прислушивающихся к нашему разговору соучеников и кивает в сторону свободного пятачка у стенки:

— Хорошо.

— Маша, я, конечно дурак, что не догадался тебя сразу с первым днем учебы поздравить, но уж позорить или компрометировать тебя перед всеми я бы точно не стал! Мир?

— Ладно, я тоже была не права. Мир! Кому букет-то хоть был? — включает наконец-то мозги Задунайская.

— Секретарше директора, даме прекрасной во всех отношениях, за исключением возраста: ей лет сто, так что если трактовать по твоему справочнику, до конца перерыва она может банально не дожить. — Машка на этом месте фыркает, но тут наш тет-а-тет прерывает зычный голос директора, распределяющий учащихся по закрепленным преподавателям-экскурсоводам. К счастью или нет, но я и княжна оказываемся в разных группах, так что с девочкой я прощаюсь.

— Бурная у тебя жизнь, я смотрю… — шепотом комментирует мои подвиги Борис, пока мы следуем в авангарде двух десятков восьмиклассников, внимая рассказу о славном прошлом здания, где проведем следующие девять месяцев. Посмотреть и правда есть на что: стены украшены портретами прославившихся выпускников, и это не банальные фотографии, а настоящие картины кисти известных мастеров. Здание, подаренное городу под гимназию в первой половине девятнадцатого века, кое-где до сих пор сохранило следы первоначальной отделки, так что ощущение создавалось как от посещения музея. Заодно нам показали местоположение стратегически важных объектов вроде замаскированных туалетных комнат, столовой, актового зала и основных кабинетов.