Онлайн книга «Однополчане. Спасти рядового Краюхина»
|
Вот он, «гаджет» номер один – Марлен перевел взгляд на полку, где красовался первый в мире карманный радиоприемник. Собранный на четырех транзисторах, он весил всего триста граммов и помещался на ладони. Единственное слабое место – отсутствие мощных батареек. Но это дело поправимое, тем более что тема элементов питания тоже присутствует в плане работ. Исаев улыбнулся. Наташка аж пищала, когда держала в руках плату с выполненной схемой – не здоровенный каркас с лампами, а аккуратненький такой набор радиодеталек, которые она сама и паяла. Все еще оставалась сложной сварка – приваривать к транзисторам тоненькие золотые проволочки удавалось только «Левше», новому сотруднику, молодому парню, потерявшему ногу еще на Халхин-Голе. Он не спился, как некоторые, а стал приучать свои руки к тонкой, тончайшей работе – собирал женские часики, хотя умел вести сборку и под микроскопом. Дай ему подковы – блоху точно подкует. А вот полевые транзисторы из кремния пока не давались, работали только с германием. Впрочем, подобный рост за одну неделю – это даже не прогресс, это взрыв, взлет! Если же Бергу удастся перевести в ИРЭ Сергея Королева – тот пока в шарашке трудится, – тогда можно на стену вешать плакат: «Все для фронта, все для победы!» Королев уже конструировал зенитные ракеты, а если ему кое-что подсказать да пристроить к «изделию» электронный блок на транзисторах, то получится первая в мире зенитная управляемая ракета. Марлен уже немного представлял ее себе, и все проблемы по электронной части были разрешимы. Единственное, что хороших ракетных двигателей на твердом топливе пока не создано. Вот и зададим работенку товарищу Королеву. А там и Лебедева подтянем – бросим на ЭВМ, Иоффе заманим… Ну, ладно, хватит валяться. Упруго встав, Исаев обулся, сложил раскладушку и умылся из рукомойника. Водичка бодрила. – Доброе утро, – проворчал растрепанный Мишка. – Судя по твоему всклокоченному виду, ты называешь его добрым лишь из вежливости. – А-а… – расстроенно отмахнулся Краюхин. Тут Марлена осенило. – Вот оно что… – протянул он. – А я-то гадаю, чего это два члена коллектива подозрительно унылы. Лидка ходит надутая, этот тоже входит в печальный образ. Это уже какой? Второй день. Могу спорить – полез туда, куда не пускают без разрешения. М-м? – Полез… – И схлопотал по морде. – Схлопотал… – А подойти к девушке и извиниться не позволяет тупая гордыня. – Не позволяет… Да что бы ты понимал! Почему она тебе разрешает себя обнимать, а мне нельзя? – Чудила! Я ж по-дружески! Ну, приобниму, ну, зажму малость… И что? Я же ничего не требую, просто делаю девушке приятно. Не как повеса, просто как товарищ по работе… На меня нельзя обижаться! А вот тебе, как влюбленному, нужно вести себя с трепетом, с благоговением, а не лапать. Понял? – Понял… А ты заметил, как на тебя Наташка смотрит? – Заметил. Глазами. – Какими глазами? – Зелеными. – Влюбленными! – Да перестань! Исаев отмахнулся. Нет, Наташа была хорошенькая, и фигурка у нее – дай бог каждой. Правда, сама Наташа считает себя уродиной – у ее красоты иной формат, чем тот, что принят в 40-х. Она высокая и стройная, длинноногая, а нынче вознесены курбатенькие, этакие пышечки. И «Мосфильм» таких любит, и Голливуд. Наташка очень скромная, тихая, ласковая. Вон вчера чуть не расплакалась, когда стояла рядом, а кофточка тоненькая, соски набухли… Девушка не знала, куда деваться – рванулась прочь, но едва он протянул руки и положил их ей на плечи, как она замерла. Голову опустила, сжалась вся, руки на груди сложила, а слезы капают и капают… Он поговорил с ней – просто нес обычную ласковую чушь. Про то, что она красивая и нечего ей стесняться своей красоты. А то, чего она так застыдилась, ему не только приятно, но даже лестно. Наташа вроде бы успокоилась. И у него совесть спокойна – ведь он не сказал девушке ни слова лжи. Она ему действительно нравится, но… Ничего более. Секс в СССР, конечно, имеется, но до сексуальной революции еще далеко. Среди местных красавиц слишком много чистых, непорочных натур в буквальном смысле этих затертых и опошленных в будущем слов. И обижать Наташу он не станет. По своему хотению не влюбляются. Вот и красивая девушка, и, быть может, влюблена в него, а он никакого «сердечного укола» не испытывает. Его и в будущем мало интересовала эта самая «лямур» – он занимался любовью, а не испытывал ее к кому-то. Вот уж чего не было, того не было. Не сподобился. – Всем привет! – прозвенел Наташин голосок. – Привет! – откликнулся Марлен. – Привет… – вздохнул Михаил. Девушка внимательно на него посмотрела. Исаев склонился к ней, умиляясь – Наташины волосы пахли мылом «Земляничным». – Второй день с Лидкой помириться не может, – сказал он. – Гордыня обуяла. Наташа прыснула в кулачок и глянула на Марлена. Ее глаза сияли каким-то неземным светом – огромные, распахнутые, они видели только его. У Исаева по хребтине скользнул холодок. – Здравствуйте, здравствуйте! Это Берг. А за ним «Левша» – Лёва Вальцев. Прихрамывая на своем ужасном протезе, он прошел к установке и осторожно выдвинул контейнер – кристалл был готов. – Сделался, Аксель Иванович! – доложил Вальцев. – Замечательно! Займись им. – Надо бы вторую установку, Аксель Иванович. – О, Лёва… Надо десять таких установок! Двадцать! Но… Впрочем, насчет второй может и получиться. Покончив с завтраком – кусок хлеба с вареньем и стакан молока, – Марлен включился в работу. * * * Шел четвертый час, Исаев как раз втолковывал Аркаше с Николаем Николаевичем, чем полевой транзистор лучше биполярного, когда дверь в лабораторию отворилась и вошли трое – капитан госбезопасности и два сержанта. – Марлен Исаев и Михаил Краюхин здесь работают? – спросил капитан. – Я – Исаев, – шагнул вперед Марлен. Михаил, улыбавшийся не переставая с самого обеда (извинился, дурачок, перед Лидой), вышел следом. – А Краюхин – это я. А что? – Гражданин Тимофеев Виктор вам знаком? – Что с ним? – встрепенулся Марлен. – Где он? – Не беспокойтесь, с ним все в порядке. Вас обоих хотят видеть именно по поводу Тимофеева. Давать объяснения я не уполномочен. – Едем! Мишка, где моя шинель? Краюхин перебросил Исаеву его солдатскую и быстро облачился сам. – Никуда я вас одних не отпущу, – решительно заявил Берг, натягивая шинель черную. – Я еду с вами! |