Онлайн книга «Двоедушница»
|
Смерть затаилась. Вслушивалась в мелодию старинной шкатулки в пустом особняке. Набирала номер экстренной психологической помощи. Склонив голову в черном капюшоне, выглядывала из косых оконных рам сгоревшего деревянного дома и ждала, ждала… Ника остановилась и посмотрела наверх, на ту часть бревенчатой стены, которая осталась нетронутой огнем. На уровне второго этажа, между двумя зияющими чернотой оконными проемами, висела картинка. Именно висела – рисунок был сделан не на самой стене, а на приколоченном к ней гвоздями куске фанеры. Ника уставилась туда, словно завороженная. Бо не оставалось ничего другого, кроме как встать рядом и, переминаясь с ноги на ногу от холода, тоже задрать голову. Две черных птицы обнимали друг друга крыльями. Низко склоненные клювы почти касались яйца, которое они прикрывали телами, а маховые перья были неотличимы от наконечников окружающих их копий. Интересно, кому понадобилось вешать это сюда? Бессмыслица какая-то. Ника, кажется, считала иначе, потому что разглядывала рисунок с таким видом, будто вот-вот расплачется. Впрочем, насколько Бо успела ее узнать, Ника вообще была странная, и реакции ее – тоже. – Рай есть, – произнесла она сдавленно. Ну, точно – глаза на мокром месте. – Не такой, как мы себе представляем. Но он есть. За изнанкой города, вверх по течению реки. А вот ад… – Ника сделала шаг к стене, положила на нее ладони и прижалась лбом к кирпичной кладке первого этажа. – Ад – это просто точка зрения. Бо могла бы с этим поспорить, но не сочла нужным. – Мне хочется войти внутрь… – продолжала шептать Ника. Она медленно двинулась вдоль дома, ведя ладонями по заиндевевшей поверхности стены, и от тепла ее рук вслед за пальцами тянулись длинные талые следы. – Но я не пойду. Поначалу Бо решила, что она прикалывается. Остановившись под одним из окон, Ника не глядя указала куда-то вверх. – Все случилось здесь. Кирпичный первый этаж развалюхи от времени наполовину ушел в землю, поэтому сложно было назвать дом трехэтажным. Этот «первый» скорей напоминал полуподвал. Окна тоже стали ниже и заканчивались примерно на уровне груди. Из-за этого Никина поднятая рука не доставала даже до подоконника следующего этажа, который Бо назвала бы скорее первым, чем вторым. – Решетка, – пояснила Ника. Бо и правда разглядела почерневшие от гари железные прутья. Но ей по-прежнему казалось, что все это просто глупая шутка. Ника несколько раз вдохнула и коротко, шумно выдохнула. Она продолжала держаться за стену, словно иначе потеряла бы равновесие. – Февраль. Вопиюще переигрывала. Ясное дело, не май месяц. – Это было в феврале прошлого года. Дочка долго не засыпала. Одиннадцать месяцев. Зубки тяжело резались. Температурила. «Скорую» вызывали. Той ночью тоже – качала ее, пела… Волосики влажные и пахнут… Так пахнут… Бо сглотнула пересохшим горлом. Даже если Ника все выдумала, ее остановившийся взгляд, пальцы, ласкающие то, что осталось от стены сгоревшего дома, и изменившийся голос выглядели убедительней любого телешоу про экстрасенсов. – Пела… – повторила Ника и вдруг не своим, низким, грудным голосом вывела мотив колыбельной. В ее глазах стояли непролитые слезы. – Положила сюда… – Обе ладони крест-накрест на груди. – Чтобы согреть. Одеяло подоткнула справа, слева, как гнездо. Обняла… и она затихла. А внизу словно ходит кто-то. Там давно никто не живет, первый этаж год назад расселили. Но я слышала. Тук. Тук-тук. Тук. А потом мы уснули. Дочка сжала в кулачке мои волосы. Чтобы я не ушла… Ника обернулась к Бо, но смотрела сквозь нее и медленно наматывала на палец светлую прядь. – Я проснулась от того, что одеяло на нас загорелось. Я сбросила его на пол и оттолкнула ногой. Подбежала к окну… Всего лишь первый этаж, мы могли спастись! Но на окнах были решетки. Я кричала… Мы обе кричали… Малышка не выпускала мои волосы. Вцепилась крепко-крепко! Я пыталась оторвать от себя ее ручки, но она визжала и тянула все больнее… я ругала ее, ругала, а потом… Ника снова запела без слов, а Бо смотрела и смотрела на рисунок на стене. Ощетинившиеся остриями копья – решетки. Птицы. Яйцо… Разглядев эти новые смыслы, она испуганно зажала ладонью рот. – Потолок обвалился, – договорила Ника уже своим обычным голосом. – Давай уйдем отсюда, пока я не пошла туда, к ней. Она все еще в комнате. Бо не пришлось уговаривать дважды. Убедившись, что Ника не отстает, она рванула прочь от обугленных развалин. Дом на Нестерова, тридцать пять оказался совсем рядом. Буквально пара десятков шагов – и прямо по курсу замаячил покосившийся заборчик. Само здание – двухэтажный деревянный барак, один из последних себе подобных на обрастающей новостройками улице, – не представляло бы особого интереса: сыростью пованивает и еще каким-то компотом; задернутые шторы, голоса, звяканье посуды, внутренний дворик завален снегом, к единственному подъезду в левом крыле протоптана узкая тропинка – если бы не надписи. Строчки выстроились на его дощатых стенах ровно, будто на разлинованном листе школьной тетради. Крупные печатные буквы начинались под самой крышей и заканчивались у фундамента. Девушки замерли, одинаково щурясь в попытке разобрать слова. – «Ум тесен, чтобы овладеть собой же», – медленно озвучивала Бо. – «Где же находится то свое, чего он не вмещает?» – «Ужели вне его, а не в нем самом?» – вторила Ника. – «Каким же образом он не вмещает этого? Великое изумление все это вызывает во мне…» «Исповедь» Аврелия Августина, ничего себе! Мы изучали его на философии. Это та часть, в которой говорится о памяти. Бо увиденное казалось бредом, но она еще не до конца отошла от недавнего бреда самой Ники, поэтому ответила с запозданием: – Зря мы сюда пришли. Психушка какая-то. Разве нормальный человек может вот так свой дом разукрасить? Ника покачала головой и коснулась стены кончиками пальцев. – Не думаю, что это дело рук жильцов. Похоже на работу художника… Ты только погляди, как красиво! – Бо старательно «поглядела». Если это искусство, то у нее оно не вызывало ничего, кроме изумления. – Он похож на старинный комод под кружевной салфеткой, моя бабушка вязала такие крючком. К тому же, память – это все, что ему осталось. – Э-э… – Дому, – коротко пояснила Ника и шагнула в темное нутро подъезда. Внутри тускло светила единственная лампочка. Пересчитав скрипучие ступени, Бо нагнала Нику, когда та уже давила на кнопку звонка возле двери ближайшей квартиры. – Да?.. – отозвалась дверь сонным женским голосом. Бо отступила на пару шагов, ожидая, что хозяйка откроет, но никто не спешил выходить навстречу незваным гостям. – Простите, пожалуйста! Мы ищем одного человека! – Никиной решимости можно было позавидовать. – Его тут нет, – непререкаемо отозвался тот же голос после недолгой паузы. |