Онлайн книга «В тихом омуте»
|
Я снова перевела взгляд на тебя, на тонкое запястье с голубыми прожилками вен, на котором ты всегда носила браслет. Мне снова захотелось до тебя дотронуться, ощутить гладкость твоей кожи. Я была уверена, что могу разбудить тебя. Я прошептала твое имя и ждала, как у тебя дрогнут веки, глаза откроются и уставятся на меня. Я даже подумала, не стоит ли тебя поцеловать, чтобы вернуть к жизни, как Спящую красавицу, и невольно улыбнулась, потому что подобное сравнение наверняка бы тебя разозлило. Ты никогда не была похожей на тихую принцессу, которая терпеливо ждет своего принца, – ты была другой. Ты находилась на стороне темных сил, злой мачехи, колдуньи. Почувствовав на себе взгляд детектива, я поджала губы, чтобы подавить улыбку. Мои глаза оставались сухими, голос не слушался, и заданный шепотом вопрос беззвучно повис в воздухе: – Что ты хотела мне рассказать? Лина На опознание должны были пустить меня. Это я ее ближайшая родственница, ее семья. Это я ее любила. Это я должна была поехать, но мне не разрешили. Меня оставили одну в пустом доме, где было нечего делать, только курить, пока не кончатся сигареты. Я отправилась за ними в магазин – толстая продавщица иногда просит документ, удостоверяющий личность, но я знала, что сегодня она его спрашивать не будет. При выходе из магазина я увидела, как мне навстречу двигается стайка идиоток из школы: Таня, Элли и другие. При виде них меня затошнило, и я, опустив голову, отвернулась и быстро зашагала в другую сторону, но они меня заметили, окликнули и бросились догонять. Я не знала, что им от меня нужно. А потом они меня обступили, стали обнимать, говорить, как им жаль, и Элли даже сподобилась выжать из себя пару фальшивых слез. Я позволила им выражать сочувствие, обнимать и гладить меня по голове. Вообще-то чувствовать их прикосновения было даже приятно. Мы шли по мосту, и они предложили пойти к коттеджу Уордов, принять там «колеса», а потом искупаться. Таня сказала, что «это меня встряхнет и позволит расслабиться». Чертова идиотка! Неужели она и впрямь считала, что мне сегодня есть дело до наркоты и купания? Я размышляла, что им ответить, но тут увидела Луизу и, не говоря ни слова, направилась к ней. Помешать мне они не могли. Сначала я решила, что она меня не слышит, но, догнав, увидела на ее лице слезы и поняла, что она не хочет меня видеть. Я схватила ее за руку. Не знаю почему, но мне не хотелось, чтобы она ушла, оставив меня с этими чертовыми гиенами с их напускной жалостью. На самом деле случившаяся трагедия была для них всего лишь развлечением. Луиза попыталась освободиться и сказала, разжимая мои пальцы: – Извини, Лина, мне очень жаль. Но я не могу сейчас с тобой разговаривать. Просто не могу. Мне хотелось ей напомнить, что она потеряла дочь, а я потеряла мать. Разве это нас не объединяет? Неужели она и сейчас не может меня простить? Но я промолчала, а потом появилась эта женщина из полиции, которая вообще не в курсе, и стала спрашивать, из-за чего мы ссорились. Я послала ее подальше и пошла домой. Я думала, что к моему возвращению Джулия уже будет дома. Ну сколько надо времени, чтобы добраться до морга, увидеть, как с лица убирают простыню, и сказать: да, это она? Джулия же не из тех, кому захочется побыть рядом с ней, взять за руку, погладить, как это сделала бы я. В морг надо было ехать мне, но меня не пустили. Я не могу даже слушать музыку, потому что теперь все обретает какой-то другой смысл, которого я раньше не замечала, и становится совсем тяжело. Не хочу все время плакать – от этого заболят грудь и горло, а хуже всего то, что никто не придет на помощь. Просто некому прийти. Я лежала на кровати и курила одну сигарету за другой, пока не услышала, как открылась входная дверь. Она не стала меня звать. Захлопала на кухне дверцами шкафов, загремела кастрюлями и сковородками. Я ждала, что она поднимется ко мне, но в конце концов ждать мне надоело, от сигарет уже тошнило, и, почувствовав сильный голод, я спустилась сама. Она стояла у плиты и что-то помешивала, потом повернулась и, увидев меня, вздрогнула от неожиданности. Но это был не невольный испуг – на ее лице застыл страх. – Лина, – сказала она. – Как ты? – Ты ее видела? – спросила я. Она кивнула и опустила глаза. – Она выглядела… нормально. – Это хорошо. Мне не хочется думать, что она… – Нет, нет. Она не была… искалечена. Она повернулась к плите. – Ты любишь спагетти по-болонски? Я… я как раз их готовлю. Я их люблю, но признаваться в этом мне не хотелось, и я промолчала. А вместо это спросила: – А зачем ты солгала полиции? Она резко обернулась, роняя на пол капли красного соуса с деревянной ложки. – Ты о чем, Лина? Я не лгала… – Лгала! Ты сказала, что давно не говорила с мамой, что вы не общались много лет… – Так и есть. Ее лицо и шея стали пунцовыми, а уголки рта опустились вниз, как у клоуна. И я поняла, что имела в виду мама, говоря о ее неприятной внешности. – Я с ней ни разу толком не разговаривала с тех пор, как… – Но она тебе постоянно звонила. – Не постоянно. Изредка. И в любом случае, мы не разговаривали. – Да, она рассказывала, что ты отказывалась с ней общаться, как бы она ни старалась. – Все не так просто, как тебе кажется, Лина. – И в чем тут сложность? – взорвалась я. – В чем?! Она отвернулась. – Это ты во всем виновата. Она положила ложку и сделала пару шагов мне навстречу. Руки она держала на бедрах, а на ее лице появилось выражение, с каким учителя отчитывают учеников за плохое поведение. – Что ты имеешь в виду? – спросила она. – В чем я виновата? – Она хотела с тобой поговорить, ты была ей нужна… – Я никогда не была ей нужна. Я никогда не была нужна Нел. – Она была несчастна! – воскликнула я. – Неужели тебе наплевать? Она отступила на шаг и вытерла лицо, будто я в него плюнула. – Почему она была несчастна? Я не… Она никогда мне не говорила, что несчастна. Никогда. – А что бы ты сделала, если бы она сказала? Ничего! Ты бы ничего не сделала, как не делала никогда. А как ужасно ты с ней обошлась, когда умерла ваша мама, или когда она пригласила тебя навестить нас после переезда сюда, или приехать на мой день рождения, а ты даже не ответила! Ты ее просто не замечала, как будто ее вообще не существовало! Хотя отлично знала, что кроме тебя у нее никого нет… – У нее была ты, – поправила меня Джулия. – И я понятия не имела, что она была несчастна, я… – Да, была. Она больше не плавала. |