Онлайн книга «Последние флибустьеры»
Индеец бросился через пальмовые заросли и бесшумно исчез, а трое авантюристов осторожно пробирались то к одному рукаву Маддалены, то к другому. Испанцы, должно быть, пристали к берегу, потому что на реке никаких обломков лодки не было видно; течение уносило вдаль только стволы деревьев да огромные сплетения корней, образовывавших своеобразные плоты. — А если среди них маркиз де Монтелимар? — задал себе вопрос дон Баррехо, покусывая седые усы. — В таком случае дело о сокровищах было бы закрыто. Индеец отсутствовал не больше часа; к лагерю он прибежал, словно его преследовали. Трое авантюристов сразу же схватились за свои аркебузы, опасаясь атаки. — Что там? — спросили они в один голос. — Испанцы высадились, — ответил краснокожий. — Совсем не обязательно было бежать, — сказал дон Баррехо. — Меня преследовали. — Кто-то из этих людей? — Да, белый человек. — Значит, тебя раскрыли? — спросил Мендоса. — Нет, сеньор. Возможно, у человека, приближавшегося ко мне, было намерение обследовать остров или просто пострелять. — Далеко он находится? — спросил Де Гюсак. — Скоро он будет здесь. — А другие? — спросил дон Баррехо. — Они расположились на противоположном конце острова и вытащили на берег свое каноэ. — У них есть стреляющие трубки? — Только одна; она у того человека, который шел за мной. Трое авантюристов переглянулись, после чего одно решение сорвалось с их губ: — Мы возьмем его в плен!.. Засаду и готовить не надо было, потому что разведчик или охотник, кто бы он там ни был, должен был непременно наткнуться на заросли пассифлоры. А в них существовал только один проход, проложенный драгинассой. Следовательно, ему некуда будет деться, если он захочет идти вперед. Троица авантюристов отступила в свое укрытие и там нетерпеливо ожидала добычу. Сначала послышался выстрел из аркебузы, за ним раздался крик, какой всегда издают охотники, когда им удастся подстрелить птицу или наземную дичь. — Он всего в нескольких шагах от нас, — сказал дон Баррехо. — Нельзя давать ему время на выстрел. Прошло еще несколько минут. Видимо, за это время охотник подобрал подстреленную им дичь и перезарядил аркебузу; потом послышался треск приминаемых ногами сухих листьев, покрывавших землю в пальмовых зарослях. Шедший там человек вовсе не подозревал, что идет навстречу поджидающей его опасности. Вот он остановился перед массивом пассифлоры и, поколебавшись мгновение, углубился в проход, прорубленный драгинассами, хотя его должны бы были насторожить свежие ветки, разбросанные по земле. — Внимание!.. — прошептал Мендоса. Двое мужчин расположились с одной стороны своего убежища, двое — с противоположной. Индеец поднял свою грозную палицу. Наконец, появился испанец. Это был молодой солдат с густым загаром на лице, как это свойственно андалусийцам. Весь он был — нервы и мускулы, а жгучие глаза беспокойно бегали. Он едва ступил ногой в убежище, как три ружья были одновременно наставлены на него, а дон Баррехо прорычал угрожающе: — Сдавайся или погибнешь!.. Хотя и застигнутый врасплох, солдат попытался сделать несколько шагов назад, чтобы также воспользоваться своей аркебузой, но Де Гюсак в один миг прыгнул на него и разоружил. Дон Баррехо столь же угрожающе повторил: — Сдавайся или погибнешь!.. — Вы хотите убить меня? — вырвалось у побледневшего солдата. — Но кто вы? Что вы здесь делаете? — Кто мы такие, нам трудновато объяснить тебе, юноша, — рассмеявшись, ответил дон Баррехо. — Мы из тех людей, которых больше не числят в живых, и у каждого из нас на совести немало погубленных шпагой или аркебузой. Хотите знать, что мы делаем? А ничего не делаем, сеньор мой; ждем, чтобы кто-нибудь принес нам щепотку табака и прогнал нашу скуку. Если у вас есть табак, я его отберу! И пока Мендоса и Де Гюсак крепко держали пленника, дон Баррехо обыскал его и вытащил солидных размеров кисет, набитый табаком. — Вот спасибо, — просиял он. — Вы — вор, — аж задрожал испанец. — Нисколько не обижаюсь, хотя я такой человек, что при других обстоятельствах одним ударом драгинассы распорол бы брюхо такому, как вы, нахалу. Но сейчас я думаю только о славной затяжке из своей трубки, потому что я целую неделю, если не больше, был лишен этого удовольствия, а это стоит оскорбления, юноша. А теперь держите себя в руках, потому что мы — те самые грозные флибустьеры, которые заставляют дрожать в страхе и рыдать жителей всех испанских заокеанских колоний. Солдат снова побледнел. Одного упоминания флибустьеров, чье имя было слишком хорошо известно, было достаточно, чтобы привести в ужас любого человека испанской нации. — Мендоса, — продолжал неумолимый дон Баррехо, — разоружи этого человека и свяжи его. Надо, чтобы он развязал язык, если хочет жить. Индеец отрубил от одного дерева несколько лиан и протянул их Де Гюсаку, который поторопился обкрутить ими пленника. — А теперь, дружок, развязывай язык и как следует открывай уши. И прежде всего запомни, что река глубокая, а течение, захватив добычу, уже ее не выпустит. — Что вам от меня надо? — спросил молодой человек, всерьез воспринявший угрозу. — Сначала скажи, не находится ли среди вас маркиз де Монтелимар? — Нет, уверяю вас; его каноэ плывет очень далеко от нас. — А!.. Значит, он спускается по реке на лодках? Где же он достал эти лодки? — Он взял каноэ у индейцев маленького племени, живущего рыболовством. — Которых перед этим, надо полагать, убили. Испанец не ответил. — Впрочем, до этих несчастных мне нет дела, — продолжал грозный гасконец, окидывая молодого солдата полным ненависти взглядом. — Мы очень хорошо знакомы с вашей системой, и дьявол не напрасно произвел на свет флибустьеров. Слезы за слезы, укол шпагой за укол, резня за резню; и мы, дорогуша, еще не поквитались за ваши преступления. А теперь скажи-ка мне, как удалось маркизу увернуться от пожирателей человеческого мяса, которые его атаковали? — Победив их. — А как он спасся от потопа? — Беда… — Продолжай, — сказал дон Баррехо. — Здесь надо говорить, или ты закончишь свои дни на дне реки. — Наводнение погубило почти всех, — ответил пленник. — За нами следует только одно каноэ, в котором находится и сеньор маркиз. — Сколько с ним человек? — Ox… He знаю!.. — Эй, приятель, развяжи-ка язык, — и дон Баррехо обнажил драгинассу. |