Книга Записки реаниматолога, страница 26 – Владимир Шпинев

Не зря это все, больной стал стабильным, температура на уровне субфебрилитета (37–37,3), пульс урядился, давление стабилизировалось на нормальных цифрах. Содержание кислорода в крови 97 % — 99 %, что очень хорошо, правда, параметры вентиляции достаточно жесткие, но по-другому, никак.

Сдал пациента вполне компенсированным. Утром его прооперировали. Борьба за жизнь продолжается…

Святые наши женщины, история стара как мир, муж пьет, бьет жену, женщина терпит, прощает, молчит и верит, что он изменится.

Это уже не первый эпизод насилия. Сейчас это произошло в день ее рождения. Избил. Избил так, что дышать стало тяжело, есть не могла, любой глоток воды вызывал мучительную рвоту. И она ждала, ждала, когда болезнь рассосется, быть может даже готова простить ему.

Когда поняла, что дальше ее ждет только холодная пустота, вызвала скорую. И тут она повела себя как святая, готовая подставить вторую щеку и простить. Она про избиения ничего не сказала. Просто ей плохо и тошнит. Доктор посмотрел живот, а он мягкий и безболезненный. Назначил таблетки и отправил домой, его в приемном отделении еще ждали пациенты, коим нужна квалифицированная помощь.

Но легче не стало, да и не должно стать. Уже когда совсем-совсем невмоготу стало, сдалась врачам.

Наверное, в ее жизни не все так просто как я описал, может ее мужик когда трезв, хорош в семейной жизни, силен в сексуальной, щедр в финансовом плане, мне это не ведомо. Но опыт мой подсказывает, что такие личности не останавливаются. Они раскаиваются, ползают на коленях, женщина их прощает, жизнь течет своим чередом, а потом спустя месяцы, а может и годы, животное, дождавшись беспомощного состояния своего хозяина, вылезет и покажет свою настоящую сущность. Он убьет ее или травмирует и детей не пощадит. Видится мне, что бежать этой женщине надо, молода, привлекательна, бросать ей нужно этот груз. А то может так случиться, что она, защищая себя, порежет дегенерата и ведь посадят ее, поскольку такие уроды трусливы, будет потом рассказывать как она его тиранила.

А с женщиной сейчас порядок, хотя и была на грани. Он ей порвал легкое, порвал диафрагму, желудок и селезенка ушли в плевральную полость. Операция спасла ей жизнь. Полиция, конечно, занимается этим делом, но видится мне, что отмажет она его, но не буду загадывать…

За прошлую смену двое пациентов пытались ударить меня или сестер реанимационного отделения. Но это был просто рабочий процесс, мы к таким пациентам настолько уже привыкли, что никакой обиды и агрессии к ним не испытываем.

Поступил дедушка из терапевтического отделения, блокада проводящих путей внутри сердца привела к брадикардии в 25–30 ударов в минуту. Приехали областные специалисты, анестезиолог хорошо знал меня, удивился:

— А ты сколько дежуришь, здесь я насчитал шесть дежурств, а в госпитале?

— Сутки через двое, в среднем 12–13, — пожал я плечами.

— Чет дофига, дома-то помнят тебя, или дочкам твою фотку показывают?

— Фотку ага, — засмеялся я.

А у деда, на фоне брадикардии, атеросклероза сосудов, развилась гипоксия мозга. Он стал гнать, брыкаться, лягаться. Нужно срочно было принимать меры. Анестезиолог из областной больницы стал устанавливать катетер в центральную вену, а мы все — держать. Ох опасно тыкать длинной иглой такому пациенту, пробить можно было что угодно. В принципе, его нужно было переводить на ИВЛ, но решили вначале восстановить ритм, а там посмотреть.

Повезли его в рентген. Кардиохирург стал ставить электроды через установленный катетер, сами электроды видны были на рентген-мониторе. Мы, доктора и сестра, облачились в свинцовые фартуки, поскольку вокруг витала радиация. Я еще тогда подумал: «Ну ладно спецы в «Чернобыле», ну а я-то — какого хрена полез???» Просто чтобы позырить как это делают. А устанавливали долго, в течении часа, дозу мы получили наверное хорошую (надо хреновухи тяпнуть после работы). А еще ко всему прочему, посреди операции отключилась рентген-установка, пока возились с ней, время уходило. У больного усиливались признаки гипоксии, чуть не попал в челюсть ногой сестре. Держали его всей бригадой. И вот, наконец, удалось поставить электрод в сердце. Навязали ритм. Через пятнадцать минут больной порозовел, очнулся. Увезли в областную больницу, там ему поставят постоянный кардиостимулятор.

Второй пациент поступил так же из терапии. Судороги. Поступил в сознании, думал уже вернуть в терапию, но через пятнадцать минут выдал жесточайшие судороги. Мышцы его крутило, суставы вертело, я думал, щас порвется. Ввели противосудорожные. Успокоился.

Через час проснулся. Обычно такие пациенты спокойные, отсыпаются еще несколько часов обычным сном, но этот… Этот стал буянить. Такую агрессию редко у кого увидишь. Он рвался, метался, пытался укусить, лягнуть ногой, чуть не вырвался. Я попытался его встряхнуть, окрикнул (не бил, а встряхнул! Иногда такие сразу включаются), но бесполезно. Ввели мощный седативный препарат. Проспал до утра, очнулся, в полном сознании и адеквате. Больше судорог не было.

Разговоры с родственниками и не только у нас отработаны по одинаковому сценарию. Это вам не тет-а-тет разговор, тут лица не видно, кто говорит, чаще всего не понять. Поэтому мой алгоритм таков: «— Здравствуйте. — Здравствуйте. — Как дела у Пупкина? — А, с кем разговариваю?» Если отвечают что родственник, то мы отвечаем: «Да, есть такой пациент, ему лучше (хуже, извините — умер) и извините, по телефону мы большую информацию выдать не можем, приходите в реанимацию, все расскажем.»

Если это окажется — сосед, сослуживец, то еще проще: «Извините, согласно федеральному закону 73 (83, 85, да не важно, все равно никто этой цифры не помнит), информацию по телефону не даем» и кладем трубку.

Это единый сценарий, он всегда срабатывал. Но бывали исключения…

Дежурил я тогда в городской больнице. Работы много было, праздники, как всегда, приносят массу проблем здоровью нашему многострадальному и счастливому от пьянства и обжорства народу.

Не буду в этот раз вдаваться в подробности. Просто вкратце поведаю об одном пациенте.

Мужчина, ему уже далеко за пятьдесят, сразу после Нового года здорово получил по голове от неизвестного. В итоге — кома, операция, извлечение большого количества сгустков крови вместе с мозговым детритом, соответственно из черепной коробки. Сейчас он, как это по нашему говорится, — в запредельной атонической коме, на ИВЛе, давление крови поддерживается введением препаратов. Фактически он умирает. Вот и вчера он медленно, упорно и безболезненно стремился уйти к праотцам. Мы пока не отпускаем. Чего ждем? Не знаю, может — рождественского чуда.