Книга Пылающая башня, страница 20 – Андрей Воронин

– Знаешь, Сериожа, кофеин накапливаться организм.

– Один раз, за компанию. Будешь потом рассказывать дома, как отрывался в России, кофе с кофеином пил.

Тяжело вздохнув, Майкл взял в руки чашку. Он уже имел опыт общения с россиянами и знал, что отказываться от угощения бесполезно.

– О, yes, – одобрительно кивнул он, отпив пару глотков.

– Фак ю шит, – добродушно подмигнул дежурный охранник «Эвереста».

Это была единственная фраза на английском, которую он запомнил наизусть, – слишком часто она повторялась в голливудских боевиках.

Надев мотоциклетный шлем вместо панамы, положенную сбрую и поролоновые накладки, фотограф стал чем-то похож на космического туриста.

Подъем происходил гладко и без проблем. Выполнив очередное указание Сергея, иностранец застывал в ожидании следующего. «Высотной болезнью» он не страдал. Тихо и восторженно ворчал себе под нос, разворачивая мощный объектив то в одну, то в другую сторону.

Их маршрут разительно отличался от всех предыдущих дорогинских восхождений. Майклу постоянно хотелось обозреть полную панораму, отыскать нужный образ. Поэтому поднимались они по спирали, и Москва открывалась со всех сторон. Натянутые струны проспектов с гирляндами фонарей – от голубоватых, похожих на ледяные шарики, до медово-желтых. Редкие кристаллы высотных домов, контур Садового кольца и узкие темные полоски бульваров. Излучина Москвы-реки, серебрящаяся лунными бликами, купола храма Христа Спасителя, крохотное красное пятнышко, в котором с большим трудом можно распознать фирменное "М" компании «Макдональдс».

– Аккуратнее, Майкл. Не дай бог, объектив раскокаешь. Гонорара, небось, не хватит новый купить. Кстати, сколько тебе обещают отвалить?

Знаю, у вас там не принято спрашивать о деньгах.

Но ты ведь сейчас здесь, в Москоу, а мы здесь общаемся без лишних церемоний.

– Восемь и половина тысяча евро, – ответил фотограф, пока менял в аппарате пленку.

– Серьезно? Мне тут кучу народу надо поднять и спустить, чтобы такие денежки заработать.

– Знаешь, Сериожа, как я работал первое начала? Бесплатно свои фото отдавал, только пусть бы печатали с моя подпись.

– Молодец, Майкл. По ступенечке, помалу.

Не так, как мы здесь: три ступени вверх карабкаешься, потом слетаешь сразу на пять, как на санках.

– У вас ступенька обледенелый, – засмеялся фотограф.

– Точно.

Перед спуском Майкл решил «щелкнуть» Дорогина на память.

– У меня в каждый город свой проводник. В Нью-Йорк был бывший агент ФБР, в Бомбей – местный воришка, В Венеция – гондольер с причал возле площадь Сан-Марко.

– Если лично для себя – на здоровье. Только в журнале не хочу мелькать. Я ведь когда-то в кино снимался каскадером. Потом пошла черная полоса: куча неприятностей, вплоть до клинической смерти. Однажды я прочел про туземцев, что они не любят сниматься, считают, что каждое изображение уносит частицу их души. Может, действительно так и есть. Если бы меня не тиражировали, жизнь раскрутилась бы счастливее.

– Нет вопрос, Сериожа. Без разрешения частный лицо ни один журнал фото не печатать.

На прощание Майкл оставил на фирме десяток журналов со своими красочными репортажами о столицах мира. Обнялся с Дорогиным и спросил адрес, чтобы прислать новый журнал, уже с видами Москвы.

Сергей записал ему адрес фирмы, он не знал, когда появится в доме под Клином.

* * *

Сонный, выжатый, как лимон, Муму направлялся после ночной смены в квартиру, предоставленную Кащеем. Зашел в подъезд, вызвал лифт. Вдруг сзади на него кто-то кинулся. Он только успел обернуться и разглядеть знакомую физиономию. Но прямой удар в голову пропустил.

Если бы створки лифта оставались закрытыми, Муму стукнулся бы о них затылком. Но они как раз начали услужливо разъезжаться. Откинувшаяся назад голова попала в проем, а плечи уперлись в створки, удерживая от падения.

В глазах на секунду потемнело. Дорогин инстинктивно успел принять боевую стойку, но ни защита, ни контрудар не понадобились. Тайсон сам подвергся неожиданной атаке. Будто из-под земли выскочили двое, демонстрируя неплохую технику владения каратэ. Тайсону удары ногой в прыжке оказались не по зубам. Через несколько секунд он рухнул на выложенный плиткой пол, прикрывая дрожащими руками голову.

– Тихо вы! – Дорогину едва удалось унять двух неизвестных.

Он и раньше подозревал, что за ним следят.

А теперь получил неопровержимое тому свидетельство. Подхватив обмякшего амбала под мышки, два незнакомца молча выволокли его из подъезда и усадили на скамейку, где обычно сидели в тенечке пенсионерки.

Было только полседьмого утра, двор пустовал.

Двое незнакомцев не стали больше вразумлять Тайсона. Судя по выражению лица, он понял свою ошибку и на вендетту больше не претендовал.

Пока Дорогин поднялся в «служебную» квартиру, правая половина лица успела слегка припухнуть. Не раздеваясь, он завалился на диван, но тут позвонил озабоченный Кашей.

– Кто это был?

– Тайсон.

– Откуда взялся? Что у него против тебя?

– Неудовлетворенный клиент.

Кащей слегка успокоился.

– Ты уверен, что за ним никто не стоит?

– Уверен. У мужика были планы устроить на высоте грандиозное веселье, а я не дал им осуществиться.

Наконец Кащей отвязался. Дорогин отключил телефон и с наслаждением, забыв даже о ноющей боли, окунулся в сон. Ему приснилась башня, проверка одной из пустот, помеченных вопросительным знаком в блокноте. Будто он долго поднимается по винтовой лестнице. Тут и там попадаются следы пожара трехлетней давности. Использованный огнетушитель с углекислотой, каска с облезшей краской, куски сгоревшего кабеля с расплавившейся, застывшей коркой изоляцией. Топор с длинной ручкой и зазубренным лезвием, которым рубили толстый кабель. Рукавица с пропаленной дырой. Пластиковое покрытие кое-где еще осталось. Оно съежилось, распалось на отдельные куски и прилипло к бетонной стене обрезками тисненой темно-коричневой кожи. Но запаха гари почему-то нет.

Вот дверца с намалеванным номером. За ней ниша. Это не тайник, внутри какое-то оборудование. Но если уж притащился сюда, надо открыть, глянуть внутрь.

Какое-то нехорошее предчувствие тормозит руку. Будто свинцом налилась, тяжело поднимать.

И все-таки он берется за задвижку, поворачивает ее, тянет дверцу на себя… И отшатывается назад.

За дверцей женские волосы. На фоне окружающей грязи и копоти их чистое золото бьет в глаза. Женщина повернута к нему спиной, видны ее плечи и лопатки, на левой лопатке крупная родинка. Он с ужасом гадает, жива она или мертва, обернется или останется неподвижной. Пахнет от нее, как от живой – травянистым запахом волос, медовым запахом кожи…