Книга Убийства на фоне глянца, страница 73 – Алисия Хименес Бартлетт

Я с грустью посмотрела на него:

– Черт, Гарсон, теперь-то я понимаю, как вам тяжело приходится рядом со мной!

Он опешил и решил обернуть все в шутку:

– Могу вас уверить, инспектор, что в большинстве случаев дела мои не так уж плохи.

Я вздохнула. Вне всякого сомнения, мы с Гарсоном составляем дуэт, не вполне обычный для полицейских будней, и, опять же вне всякого сомнения, ему нередко приходится страдать от этого. Но как он сам только что признался – якобы в шутку, – не всегда наша совместная работа была ему в тягость. Например, сейчас мы имели полное право вернуться в Барселону – в свои осиротевшие без нас дома, восстановить кое-какие приятные привычки и спать не в холодном гостиничном номере, а в собственной постели. Чего еще можно желать? Однако весьма скудные капли оптимизма, которые мне удалось извлечь из нынешней ситуации, сразу испарились, как будто их и не было, едва я задала себе этот вопрос. Чего еще можно желать? Желать нам было чего. Прежде всего, надо получить право сказать: “Дело закончено”, – но, к несчастью, было мало надежд, что мы в скором времени доберемся до этого пункта. На нас еще висела загадка смерти Марты Мерчан.

Чемодан Аманды, уже собранный, стоял в гостиной. Она решила, что поужинает со мной, а потом сразу же уедет – обратно в свой разоренный дом. Как только я переступила порог с дорожной сумкой в руках, она вскрикнула и подвела меня к зеркалу:

– Да посмотри же ты на себя!

Я посмотрела. На голове у меня творилось черт-те что, лохмы торчали во все стороны, лицо осунулось. У видавшего виды черного свитера появились стойкие заломы на рукавах. Про макияж я и думать забыла.

– Ну и что ты мне скажешь?

– Не знаю…

– Неужели ты считаешь, что такой look ^[30] – это нормально?

– Послушай, Аманда, когда я иду по следу убийцы, я больше ни о чем думать не в состоянии, этому отдаешь себя всю.

– Что-то вроде любви?

– Да, что-то вроде нее, однако занятие это куда менее радостное.

– И все равно, никогда не следует забывать, как ты выглядишь.

– Знаешь, когда я бьюсь над очередной загадкой, то перестаю воспринимать себя адекватно, иначе говоря, я словно отрешаюсь от себя, перемещаюсь в другую реальность.

– Звучит красиво. А как ты думаешь, может, тогда и мне стоит заняться расследованием какого-никакого убийства?

– Но твоя реальность не настолько катастрофична.

– Когда я до конца с ней освоюсь, тогда и скажу тебе, катастрофична она или нет.

– При условии, что заодно расскажешь и о том, как провела последние дни. Наверняка подробности меня здорово позабавят.

Она рассмеялась:

– Да уж, будет лучше, если я о них хоть кому-нибудь расскажу, ведь через несколько месяцев мне наверняка и самой трудно будет поверить, что все это случилось со мной. Послушай, знаешь, что нам надо теперь сделать? Прими душ, потом наведи красоту, а потом я приглашу тебя в самый лучший ресторан Барселоны.

Я не ожидала по возвращении найти свою сестру в столь веселом настроении. И порадовалась за нее. А вдруг она изобрела способ, который поможет ей справиться с новой ситуацией и нормально жить дальше?

Я приняла душ, вымыла голову и нанесла на тело душистый крем. Аманда горела желанием подкрасить мне глаза, но я наотрез отказалась. И вообще, кто-то, пожалуй, углядит в этом душевную черствость, но мне, честно признаюсь, не очень хотелось идти с сестрой в ресторан. Я ведь сказала ей истинную правду: когда голова моя целиком занята поиском преступника, любое отвлечение я воспринимаю как досадную помеху. Вот и в тот вечер мне не было дела ни до чего другого – в мозгу пульсировали все те же вопросы: “Марта Мерчан? Почему? Кто?”

Мы с Амандой ужинали в Олимпийской деревне. Ели рыбу. Сестра с довольным видом поглядывала на меня:

– Теперь ты выглядишь гораздо лучше.

– Это ты выглядишь теперь гораздо лучше, чем когда приехала.

– Правда твоя. Несколько безумных приключений – и я чувствую себя совсем другим человеком.

– Ну а что ты намерена делать дальше?

– То, что и должна, выбора у меня нет. Вернусь домой, поговорю с мужем, обсужу с ним, как дальше воспитывать детей, а также наши финансовые дела и… полюбуюсь на то, как он уходит из дома.

– Все это не слишком приятно, но в любом случае…

– Что в любом случае?..

– В любом случае постарайся остаться с ним в нормальных отношениях. Какая тебе польза от того, что ты сделаешь из него врага?

– Ты, конечно, права, но слишком уж велик соблазн учинить грандиозный скандал.

– Пока я занималась последним делом, убедилась, что все-таки встречаются разведенные супруги, которые продолжают поддерживать хорошие отношения.

– Криминальный мир всегда дает нам образцы для подражания.

– Криминальный мир гораздо ближе к нам, чем мы себе это представляем, и любой человек может запросто превратиться в преступника. В этом я тоже убедилась.

– В конце концов и я тоже, пожалуй, решусь прикончить Энрике. И это будет настоящее преступление на почве страсти, от которого у всех волосы встанут дыбом.

– Если учесть, что ты заимела в полиции близких друзей, можешь себе, наверное, и такое позволить. Всегда найдется кто-то, кто тебя прикроет.

Сестра неожиданно расхохоталась. Я продолжала:

– А если говорить серьезно, Аманда, что ты все-таки собираешься делать?

– С тобой не соскучишься, Петра! Вдруг вспоминаешь, что ты моя сестра, и говоришь то, что, по-твоему, обязана сказать, но ведь на самом деле тебя это совершенно не волнует.

– А если я боюсь, как бы ты не стала нимфоманкой или, наоборот, не похоронила себя заживо…

– Не бойся! Я прислушаюсь к тому, что мне подсказывает здравый смысл. И чтобы успокоить тебя, честно признаюсь: сезон амуров с полицейскими закончился.

– Я рада. Ну и что, этот опыт пошел тебе на пользу?

– Да, пошел, я ведь чувствовала себя страшно униженной из-за того, что меня просто сбросили со счета… Ну а эти сумасшедшие, буйные, разгульные дни… они словно вернули меня в молодость.

Я с улыбкой посмотрела на сестру, и мне опять стало страшно за нее. Самое худшее еще ждало Аманду впереди: увидеть своими глазами, как уходит муж, увидеть опустевший дом, постель… И я вспомнила, что мне сказал Молинер в тот день, когда такое случилось с ним.

– Надо снова пойти работать, Аманда, для тебя это будет важно.

– Я так и сделаю, не беспокойся, я так и сделаю.

У меня тоже возникло впечатление, что после отъезда Аманды дом опустел, но, наверное, причина крылась в другом: в последнее время я слишком редко здесь бывала. В холодильнике лежали грустный кусочек камамбера и подгнившее яблоко. Ну и ладно, можно доставить себе удовольствие и выпить виски под музыку Бетховена. Что я и сделала, прежде чем отправиться спать, совсем как в те дни, когда вела вполне цивилизованный образ жизни, расследуя дела всего с одним убийцей и не тратя жизнь на суматошные перелеты из Барселоны в Мадрид и обратно. Однако попытка не удалась, я не смогла расслабиться ни на секунду, потому что в мозгу у меня по-прежнему громко звучали проклятые, так и не разрешенные вопросы: кто и почему?