Книга Фоторобот в золоченой раме, страница 12 – Сергей Зверев

Он со стуком положил телефон на стол, победно улыбнулся и сообщил:

— Группа контроля по «двоечке». Прослушка наша родная. Левицкая снова в эфире. Говорила с каким-то реставратором. Обещала в четырнадцать часов завтра на улицу Стасевича подвезти на реставрацию этюд Саврасова.

— Отлично!

— Ждём её там. Принимаем под наблюдение и укладываем в адрес. — Шведов отстучал на телефоне номер. — Григорич. Это Шведов… Помнишь, тему по антикварным барыгам. Надо завтра поработать. В адрес уложить… Я понимаю, что заказов полно и ты по террористам сейчас работаешь. Но у нас реализация срывается. Мы их приёмку готовим. А они у нас неизвестно где дохнут… Ладно. Конечно… Понял…

Положив трубку, Шведов вытер пот со лба:

— Уф, договорился. Волшебное слово для «наружки» — под реализацию.

— Реализация, — покачал головой Платов. — Уж не верится, что она будет.

— А куда мы денемся с подводной лодки! Будет…

* * *

Дом был огромный, сталинских времён, с архитектурными излишествами, и раскинулся на целый квартал. Одних подъездов была пара десятков, и в каждом строгие вахтёры.

Здесь располагался какой-то закрытый научно-исследовательский институт. И в этом секретном почтовом ящике на вполне законных основаниях расположились сотни офисов.

Оперативники появились там загодя. День был душный, похоже, что начинающееся лето будет жарким. На месте их ждали сотрудники оперативно-поискового бюро МВД России.

— Главная задача — засечь фигурантов, — сказал Шведов. — Провожаем до адреса. Неплохо узнать, к кому они здесь приедут.

— Ты говорил, они к реставратору какому-то идут, — заметил Алексей, старший «наружки», по виду — типичный работяга, совершенно неприметный. — Внутрь нас не пустят. Нам запрещено в почтовых ящиках работать. И засечь фигурантов тоже непросто — смотри, сколько подъездов здесь. И народу как на Красной площади в первомайскую демонстрацию.

— Леха, очень надо. Мы их принимать на днях будем. И не знаем, где шхерятся.

— Да я всё понимаю. Что можем, сделаем… На связи по мобиле. «Двойка» если информацию по телефонным переговорам объекта передаст, сразу мне сообщай. Как мы их засечём, я тебе звякну. — Алексей растворился во дворах, как будто и не было.

Потянулось время ожидания. Оперативники устроились на лавочке во дворе, откуда просматривалась часть фасада здания.

— Четырнадцать часов пять минут, — продемонстрировал Шведов мобилу.

— Сучьи дети, неужели не приедут?

Не появились Левицкие и в пятнадцать минут третьего. И в двадцать. И в половину.

Ещё через десять минут у Шведова завибрировал мобильник.

— Понял… Отлично… Держите меня в курсе. — Шведов сложил «раскладушку» и кивнул Платову: — «Двойка» сообщает, Ирина звонила реставратору. Сказала, что получает пропуск и поднимается с мужем.

— «Наружка» прошляпила.

— Получается. — Шведов отзвонился старшему группы: — Леха, по «двойке» прошло — они в здании. Попытайтесь их хотя бы на выходе срисовать. Они, скорее всего, будут с картиной.

— Какой подъезд?

— Без понятия!

В томительном ожидании прошло ещё полчаса. Оперативникам надоело скучать на лавочке, они вышли из скверика. Платов неожиданно остановился.

— Чёрт, вон они!

— Где?

— Второй подъезд. На ступенях.

Шведов кинул быстрый взгляд в ту сторону. На гранитных ступенях НИИ стояли двухметровый массивный верзила с упакованной в жёлтую бумагу картиной под мышкой и худая маленькая женщина, чуть ли не на две головы ниже его.

— Только не пялься на них, — сказал Платов.

Шведов набрал номер старшего группы:

— Лёша, они из второго подъезда вышли. Пересекают улицу и углубляются во дворы… Чёрт, сейчас исчезнут! Похоже, где-то там машину кинули.

— Не мельтеши, главное, — спокойно произнёс старший. — Мы их приняли. Не спрыгнут.

Оперативникам оставалось только полностью положиться на искусство разведчиков.

Прошло несколько минут напряжённого ожидания. Потом Алексей сообщил по телефону:

— Мы их ведём. Они на чёрной «Ауди».

— Леха, за мной коньяк! — воскликнул Шведов.

— Ловлю на слове… Только бы в пробках их не потерять.

— Лёша! Две бутылки коньяка… Три! Помни об этом!..

* * *

С обысками следачиха что-то напутала — налепила в постановлениях технических ошибок, так что из Генпрокуратуры ей бумаги завернули. Когда она со второго захода подписала их у прокурорских, документы завернули уже из Мосгорсуда, потому что она в очередной раз что-то напортачила. Так что на сегодняшний день судейской санкции на обыск не было.

— Ты уверен, что она не стажёр-дознаватель из поселкового отделения? Она вообще дела расследовала?

— Достала! — воскликнул Платов, когда они вышли с очередного совещания в Следственном департаменте. — Камбала сушёная. Как думаешь, умышленно она тянет? — спросил Платов. — Или на самом деле такая дура, что бумаги подписать не может. Может, ведёт за нашими спинами переговоры о том, чтобы дело продать.

— Все может быть, — кивнул Шведов. — Я и не такое видел. Но пока явных признаков сдачи позиций не наблюдается.

— А Носорога разговор вспомни.

Платову не давала покоя сводка ПТП недельной давности. Носорог тогда сказал своему приятелю: «Я узнал. На нас вроде в СД роют. В СД МВД, да… Следователь там такая есть. То ли Лукошкина, то ли Лукашина. Якобы у неё материал».

После этого разговора Носорог никаких признаков беспокойства не проявлял. Продолжал жить и готовиться к ежегодному всероссийскому антикварному салону в Центральном доме художника, который должен был состояться через несколько дней.

К антикварному салону готовились и Левицкие. В тот день «наружка» сумела их удержать и проводить до места обитания. К удивлению оперативников, беглые антиквары спокойно вернулись в адрес прописки. С утра направлялись к себе в галерею. Туда упаковывали картины, которые планировали выставить на Крымском Валу.

Кац нашептал, что Левицкие готовят массовый вброс фальшивок. На своём стенде в салоне они хотели разместить несколько картин и большую коллекцию фарфора и бронзы.

«Наружка» висела на хвосте Левицких ещё пару дней. Никаких важных контактов не выявили. Зато оперативное дело пополнилось забавными жанровыми сценами.

— Дорогой, я тебя не вижу, — ворковала Левицкая. — Тебя загородил какой-то противный самосвал.

— Дорогая, я тут, — отвечал её муж.

— Вот теперь вижу нашу милую машинку. Подъезжай поближе, дорогой. Я уже допиваю кофе.