Книга Фоторобот в золоченой раме, страница 23 – Сергей Зверев

— Такое не забыть.

— Мы ведь тогда навсегда решили, кто на какой стороне стоит.

— Людям свойственно меняться, — горько произнёс Руденко.

— Но это не про тебя, Вань.

— Прав ты… Ну и что делать? Мне что, соучастие катит?

— Да какое, к хренам, соучастие?! Я пытаюсь понять, кто заказчик. Пока получается две кандидатуры.

— Носорог и Левицкие?

— Точно. Ты обоих знаешь. Кто?

— Носорог мог спокойно. Тихий, но своё дело знает. С грузинскими авторитетами якшается. И Левицкая могла, с её нижегородскими связями. Она вовсе не та Русалочка, какой хочет выглядеть. А скорее рыба барракуда.

— Понятно.

— Не знаю, к делу относится или нет. Но где-то года полтора назад Носорог мне звонил. Предлагал несложный заказ. Чтобы потаскал какого-то кренделя пяток деньков. У меня работы было много. Но Носорог ждать не мог. Поэтому, мне кажется, подписал кого-то ещё на эту работу.

— Интересно, кого?

— Я не в курсах. Но могу попытаться узнать.

— Попытайся, Ваня. Очень нужно.

— Сделаю…

* * *

На отдел свалилась комиссия с участием сотрудником ФСБ по проверке режима секретности. Можно быть Героем России, закрыть грудью амбразуру, быть уникальным специалистом, но всё равно, если в сейфе найдут не вписанную в опись бумажку с грифом «секретно», огребёшь выговор и на год лишишься всех премий и надбавок. Так что пришлось целую ночь шить дела, сверять номера секретных документов.

Проверка прошла спокойно. Но Платов ощущал себя заезженной лошадью. Он собрался было двигать в столовку, но тут один из коллег включил телевизор в углу кабинета. И Платов обомлел. По московскому каналу шёл повтор вчерашнего документального фильма «Фальшивки на миллионы».

Когда пошли титры, позвонил взбудораженный Кац и потребовал срочной встречи.

Они встретились в Китай-городе, в ресторане «Экседра». Время бизнес-ланча, народу было полно, стоял галдёж, метались взмыленные официанты.

— Валера, ну ты это видел? — возмущался Кац, ожесточённо перепиливая ножом свиную отбивную. — Ты это видел? Какая фильма, как говорили до революции!

Возбудил его тот самый фильм «Фальшивки на миллионы», посвящённый подделкам предметов живописи. Информационным поводом для фильма явилось «дело антикваров» — так теперь в СМИ называли уголовное дело по Левицким.

— Правильный фильм, — отметил Платов. — Всё по делу.

— Да по делу или не по делу — вопрос спорный. Катастрофа в другом. Бизнес рушится! Рушится бизнес, Валера. Я возмущён, Валера. До глубины души.

Кац брезгливо отодвинул от себя тарелку, подозвал официанта, объявив:

— Забирайте! Это для акульих зубов.

Потом полез в портфель.

— Смотри, Валера! И не говори потом, что не видел!

На стол лёг толстый синий буклет. На нём красными буквами было написано: «Каталог подделок».

— Список Сурина! — объявил трагически Кац.

Действительно, эти картины были на диске, который передал Платову злосчастный эксперт Сурин.

— Как это появилось на свет? — спросил Платов.

— Убедил одного олигарха, что мировая культура в опасности и необходимо незамедлительно открыть глаза мировому сообществу. Олигарх тот и спонсировал этот пасквиль. И время подгадал — прямо перед антикварным салоном на Крымском Валу. Там будут продавать каталоги. Посыл понятен — ничего не покупайте, вас обманывают.

— Нормально, — Платов улыбнулся. В этой карусели было какое-то извращённое очарование.

— Прикинь, Сурин такую бомбу на салоне взорвал. Он же террорист!

— Свои картины узнал? — Платов положил руку на каталог.

Кац не ответил, но, судя по его кислой мине и отсутствию аппетита, кое-что узнал.

— Вот жил бы ты, Йосик, честно, — произнёс Платов и сам удивился тому, что сказал.

— И сдох бы с голоду. Ещё классик вопрошал — что наша жизнь?

— Игра?

— Нет. Кидалово.

Он опрокинул в себя большую рюмку коньяку и застонал:

— Ты не представляешь, как сейчас все ненавидят Левицких. Ох, порвал бы Ирину и её зомбака. Суки.

— А деньги мамаша Ирины продолжает собирать?

— Продолжает. Занесла тридцать тысяч евриков в Госдуму за депутатский запрос. И с прокуратурой торгуется, дочурку выкупает.

— Не выкупит.

— Вот не знаю. — Кац налил ещё рюмку коньяка и ещё горестнее вздохнул: — Валера. За что они нас так? Кому лучше будет, если антикварщики умрут с голода?

— Эх, всем бы так голодать, — хмыкнул Платов…

На работе Платова ждал толстый пакет. В нём были ксерокопии материалов из розыскного дела, заведённого по факту безвестного исчезновения гражданина Гранина Андрея Николаевича, второго мужа Левицкой.

Фотографии, опознавательные карты, переписка. Изучив всё это, он созвонился с розыскником в Нижнем Новгороде, который вёл розыск, и представился:

— Платов, МУР.

— Пучков, отдел реабилитации олигофренов, — усмехнулись на том конце провода.

— Что?

— ОРО, оперативно-розыскной отдел наш родной так величают. Не слышал?

— Слышал… Ты начинал дело по дизайнеру, — сказал Платов. — Почему по убою не возбудились?

— Прокурорские у нас такого блуда не любят. Смотри, Гранин, хороший дизайнер, собирался уезжать из города в поисках высокооплачиваемой работы, о чём неоднократно заявлял знакомым. Поехал к жене в Питер. Отношения у них не ладились. Может, нашёл другую жену и не подаёт весточку. А ты сразу — убийство, сто пятая.

— И что, версию убийства никто полноценно не отрабатывал?

— Ты нас совсем за упырей не держи. Мы тоже с понятиями. Пытались что-то делать. Окружающих опрашивали. Маршрут отслеживали. По мобиле работали. И ничего.

— Отрабатывали версию, что его жена заказала?

— Да. Хотя, положа руку на сердце, это крайне маловероятно. Жена не алкашка и не бизнесвумен какая. Человек искусства.

— Вот только мы эту принцессу в изгнании закрыли.

— За что? — оперативник искренне удивился.

— За кидалово на арт-рынке.

— Чужая душа — потёмки. Левицкие — известная семья. Отец — тренер по классической борьбе. Почётный гражданин города.

— Борец? Значит, всех бандитов знает.

— Ну да. Через папашины связи этого дизайнера ничего не стоило заказать…

Потом Платов созвонился со своим старым знакомым — начальником отдела по ворам в законе ГУ МВД по Нижегородской области. Объяснил ситуацию. Рассказал, что Левицкая написала телегу нижегородскому авторитету Кушу, чтобы тот к потерпевшему «принял меры в соответствии с действующими понятиями».