Книга Присвоенная, страница 93 – Нина Бархат, Марина Багирова

И я бессилен!

Во всем — не то, что дать ей вечность, …хотя бы удержать на эти годы, …хотя бы вымолить прощение — бессилен… Я до сих пор не в состоянии смириться…

— Скажи, Кристоф, как ты живешь?

Мне показалось, я ослышался. Он, что же, выжил из ума? Решил покончить жизнь самоубийством?

Даже непроизнесенные, эти вопросы в моих глазах были так очевидны, но он, игнорируя их, вдруг спросил со странной настойчивостью:

— Ответь — нашел ли ты кого-то, заменившего Диану?

Он издевается? Точно, старик сошел с ума. Ну, что ж, бывает…

Нашел ли я? Прошли годы, прежде чем я смог признаться даже самому себе, что она была для меня всем. Обычная человеческая женщина, любовь к которой началась наваждением, а закончилась сумасшествием — манией вернуть ее во что бы то ни стало… как вещь… вот почему я до сих пор в руинах.

Неужели он думает, что я признаю это?

Понимающе кивая — как будто слыша мои тягостные мысли — Кайл вздохнул. Но тут же подался вперед и остро глянул мне в лицо.

— Просто скажи — да или нет?

— Нет, — процедил я сквозь зубы, с трудом держа себя в руках. Ради нее.

Сейчас одним рывком я сверну ему шею, а потом буду жалеть. А, может, и не буду.

Он снова кивнул и полез в карман.

Это могло бы насторожить меня прежде (не то, чтобы я не был в состоянии сломать его руку в любой момент, остановив ее движение)… Но в последнее время я часто думал о смерти — о том, что она значит для людей …и какой будет для Дианы. И потому лишь смотрел на его руку с отстраненным интересом, думая, уклоняться от выстрела в упор …или нет.

Не знаю, ждал ли я оружия, но того, что он достал, не ждал определенно.

Он молча протянул мне фотографию.

Глядя на нее, я, неподвижный, слушал, как внутри моего стального, отлаженного до совершенства тела все сжималось от невыносимой боли — сильнее и сильнее, пока в целой вселенной не остались только этот снимок и моя боль.

— Не знал, что у вас …дочь, — как я ни старался, мой голос выдал муку: это была одна из тех немногих вещей, что я не мог — иметь детей.

Я не знал.

Мог узнать, конечно, но понимал, что если буду пристально следить за их счастливой жизнью — сойду с ума. Поэтому, я посылал своих ищеек раз в год с одним вопросом: «Жива ли Диана?».

И запрещал докладывать что-либо еще.

Прилагая неимоверные усилия, чтобы голос мой не дрогнул, я добавил:

— Она так похожа на нее.

И от этого было еще больнее — молодая женщина на фотографии была копией Дианы в те годы, когда она была со мной — лицо, фигура, водопад волос и дерзкий, яркий взгляд. В объятиях Кайла, она нежно прижимала его изрытое морщинами лицо к своему, сияющему красотой, и счастливо улыбалась прямо в объектив.

Он не только отобрал у меня любовь — бесценное сокровище, но к ней в придачу еще и получил мою недостижимую мечту. Мне нестерпимо захотелось убить его в эту же секунду.

Крови! Только вкус его крови мог бы мне сейчас помочь! И хруст костей его ломающейся шеи под стальными пальцами моей руки. И его предсмертное хрипение… Как же удержаться?!.

Он, без сомнения, видел свою смерть в моих глазах, но был на удивление спокоен. Его лицо не несло и тени страха — лишь решимость и …обреченность.

— У нас с Дианой нет детей, Кристоф. Она бесплодна, — теперь, как будто поменявшись местами со мной, он пытался и был не в состоянии скрыть свою муку.

Я не мог понять. Что за…?

— На фотографии со мной Диана.

Я вновь всмотрелся в снимок. Монтаж? Зачем?

— Нас сняли мои друзья четыре дня назад — в день нашей годовщины, — его глаза, голос, и, главное, запах, подтверждали это.

— Она …хорошо выглядит, — ком в горле мешал мне говорить, — она сделала…?

Но он прервал меня на полуслове:

— Ты никогда не задумывался, Кристоф, почему ее кровь столь целебна для вас? Она обладает огромным потенциалом к регенерации, как ты знаешь. Например, твои побои зажили без следа на Диане всего за пару недель — обычный человек отходил бы месяцами и остался бы калекой на всю жизнь, …если бы не умер сразу, — голос Кайла потемнел от ненависти. — Вспомни, как вы доили ее кровь литрами, а она не умирала. Ты сам говорил мне: «Она особенная — она выдержит!». Говорил, но не понимал, насколько это было правильно. И я не понимал…

Что он имел в виду? Да, конечно же, я знал, как сильно отличается она от остальных людей. Все в ней — от запаха до крови — было особенным. Она сама была такой…

Но тут голос Кайла вмешался в тоскливые воспоминания, ломая лед моей застывшей жизни:

— Прошло почти семнадцать лет, пока я понял, что она не меняется.

Воздух со свистом ворвался в мои легкие. Я, потрясенный, по-другому взглянул на фотографию в моих руках.

Не замечая рождения сверхновой внутри меня, Кайл продолжал:

— Конечно, это не такой уж и большой срок. Некоторые женщины с хорошей генетикой и тщательным уходом за собой могут обмануть такое время. Но, Кристоф, она его не обманывала. Даже сейчас, спустя тридцать лет она все такая же, какой я увидел ее впервые.

Он надолго замолчал. Мне так хотелось схватить его и вытрясти до капли все, что ему известно, …но я не решался шевельнуться, боясь спугнуть негаданное чудо, присевшее на край моей судьбы.

— Когда я впервые это понял, то возобновил исследования ее крови и тканей, засел за спецлитературу… Результаты ошеломили меня — обновление клеток Дианы проходит бесконечно, не накапливая ошибок, приводящих к появлению все более неправильных — старых клеток, как это происходит у всех людей.

Я почти задохнулся. Неужели…

— Ты хочешь сказать…

— Она не стареет, Кристоф, а если я и ошибаюсь, то происходит это не в темпе, присущем людям. Ее организм до сих пор не перешагнул черты двадцати пяти лет.

— Как такое возможно? Она же человек? — я задавал эти вопросы безразлично, просто, чтобы заглушить свое желание кричать от счастья в небо.

— Да, она человек, но, человек особенный, — тут Кайл впервые улыбнулся — тепло, …интимно, и вдруг я опять сражался с необходимостью порвать его на части — столько эта улыбка говорила об их близости, — Конечно, мне стало интересно, были ли еще такие, как она.

— И? — сорвалось невольно с моих губ.

— Так редко, что даже древние источники считают их существование более нереальным, чем твое, Кристоф, — его взгляд кольнул насмешкой. — Но были, да. Их упоминают как «вечноживущих». Не бессмертных, нет. Их можно убить, как и любого человека, …например, оставив тяжелоранеными без надлежащей помощи, — напомнил он мне снова.