Книга Лекарство против иллюзий, страница 28 – Татьяна Коган

— Немедленно этим займусь, — сказал Стеблин, поднимаясь с кресла и направляясь к двери.

— Попроси Лену, пусть мне Снегирева наберет, — попросила она вдогонку. — Попробую раскрутить его на промоушен.

Стрелка часов перевалила за три часа пополудни, когда желудок настоятельно потребовал пищи. Марина отложила в сторону кипу договоров, сбросила туфли и положила ноги на стол, откинувшись в кресле. Она толком не выспалась сегодня, но только сейчас ощутила утомление — срочные дела были сделаны, а значит, можно позволить себе выдохнуть.

Она прикрыла веки, размышляя о том, какими бешеными выдались минувшие сутки. Невероятная встреча с Агеевым и ночная прогулка, радостная новость об «Арктике», неожиданное согласие Снегирева вложиться в их раскрутку (о, она была убедительна!)… Несколько месяцев она ползла к своей цели с черепашьей скоростью и вдруг понеслась галопом, словно кто‑то переключил невидимый рычаг передачи. Праздновать победу еще рано. Марина и не праздновала, но противиться поселившейся внутри легкости не могла. И так хотелось поделиться с кем‑нибудь этой легкостью…

Рябкина занята поиском преступников и маньяков всех сортов — ее лучше не отвлекать. Тимур похвалит ее за усердие и целеустремленность, но вряд ли разделит радость. Стеблин и без того обо всем в курсе. А больше‑то и некому… Знакомых масса, а близких людей — раз‑два и обчелся. Разве что…

Марина взяла телефон и пролистала контакты. Несколько секунд задумчиво изучала выбранный номер, а потом нажала на «вызов».

— Очень рад тебя слышать, — поприветствовал ее низкий баритон, и она вдруг поняла, что тоже рада — и еще как! — слышать его.

— Когда твой рейс?

— Сегодня поздно ночью, — ответил Сашка.

— А сейчас ты чем занимаешься?

— Торчу на выставке и отчаянно скучаю.

— Не хочешь выпить где‑нибудь кофе и перекусить заодно? — предложила Марина.

— С удовольствием! Где и во сколько?

Марина слизнула с пальцев сладкий кетчуп и откусила от булочки с горячей сосиской. Видел бы ее сейчас Тимур с его гурманским снобизмом, ха‑ха! Она и сама предпочитала избегать фастфуд, но в данную минуту получала невыразимое удовольствие от поедания хот‑дога на лужайке под стенами Кремля.

Сашка сидел рядом, на траве, делая вид, что увлеченно осматривает окрестности. Кирпичные зубчатые стены уносились ввысь, в голубеющее небо; несмотря на рабочий день, под раскидистыми деревьями гуляли толпы народу; в этом месте, где некогда зародился великий город, урбанистические мотивы теряли свою агрессивность. Пейзаж пришелся бы по вкусу самому требовательному эстету, но куда с большим интересом Сашка поглядывал на брюнетку.

— Сто лет так не хипповала! — Летова отряхнула прилипшие к юбке травинки. — А знаешь, когда я еще училась в институте, сердцем столицы мне казался вовсе не Кремль, а музыканты в переходах центральных станций метро.

Сашка улыбнулся:

— Дедушки, играющие на расстроенной гармошке, или студенты, фальшивящие под гитару?

— Не совсем. Я имею в виду профессиональных артистов. — Она встала и потянула его за рукав рубашки. — Пойдем покажу.

Они спустились в подземный переход на станцию «Площадь Революции». Откуда‑то издалека доносились звуки оркестра. Сперва Агеев подумал, что мелодия льется из стереосистемы, однако звучание было столь мощным и чистым, как при живом исполнении в зале с хорошей акустикой. Впереди толпился народ. Источник музыки находился совсем рядом. Они прошли еще несколько метров и остановились напротив стены, у которой расположились одетые в смокинги музыканты. Скрипки, контрабас, альт, виолончель и арфа откликались под их умелыми пальцами чарующей слух мелодией.

Сашка замер, загипнотизированный, и, едва мелодия оборвалась, захлопал в ладоши. Прохожие удивленно покосились на восторженного слушателя и робко последовали его примеру. Польщенные артисты благодарно склонили головы. В раскрытый футляр от скрипки посыпались бумажные купюры.

— Постоим еще немного?

Марина кивнула, радуясь тому, что сумела приятно удивить Агеева. В общем‑то его приятное удивление и ее саму приятно удивило. Он не производил впечатления меломана‑эстета, более того, с первого взгляда вообще показался ей довольно поверхностным и нахальным типом. Но чем дольше они общались, тем сильнее она понимала, какими обманчивыми бывают первые ощущения.

Музыканты исполнили еще три известные композиции, и далее репертуар повторился. Сашка бросил в футляр денег и повернулся к Летовой:

— Пойдем?

— Куда?

— Без понятия. Побредем, куда глаза глядят. Я город не знаю, а значит, велика вероятность, что заведу тебя в какие‑нибудь дебри и тупики, где ты сама не была.

— Посмотреть на город чужими глазами? Мне это нравится, — согласилась Марина, беря его под локоть.

— Не возражаешь, если машину поведу я?

Близилась ночь, но на улице было светло: огни фонарей, гирлянд, витрин и автомобильных фар поднимались над мостовыми сияющим куполом, отталкивая опускавшиеся на землю сумерки.

Сашка свернул с проспекта, попетлял по улочкам и, остановившись на какой‑то стоянке, предложил пройтись по окрестностям.

Это был район у станции «Улица 1905 года». Марина редко сюда наведывалась и теперь шагала по тротуару, с интересом разглядывая самые обычные многоэтажки.

— Ох, ничего себе! — Сашка неожиданно остановился, глядя куда‑то вперед.

Марина недоуменно проследила за его взглядом, не увидев ничего особенного.

— Ты это о чем?

— Вон. — Он указал пальцем. — Отличная идея — размещать на улицах картины современного искусства.

Марина снова огляделась:

— Я не пойму, куда ты смотришь? Где картины?

— Да вот же!

— Я вижу только дощатый рекламный щит с ободранными афишами.

Сашка на секунду замер, напряженно всматриваясь прямо перед собой. Затем кашлянул:

— Надо же. А издалека кажется, будто это работа талантливого абстракциониста. Смотри, какой интересный рисунок. И линии выверенные. Там вон хвойный лес вроде бы вверх тормашками и круги на воде, отражения.

Марина хмыкнула — а ведь и правда похоже. Эту доску да в модную галерею — непременно нашелся бы ценитель, готовый выложить за нее кучу денег. У Агеева цепкий глаз!

Они свернули в один из дворов, и Сашка остановился у пустой детской площадки.

— Покатать тебя на качелях?

— Что? Ты серьезно?

— Нет такого человека, которому бы не нравились качели и карусели. Ты стесняешься? Нет же никого. Пошли. — Гравий весело зашуршал под его ботинками, когда он направился к одиноким качелям. Марина помедлила и последовала за ним.