Книга Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд, страница 126 – Владимир Голяховский

— Лилька, я еще раз хочу сказать, как сочувствую твоей потере. Твоя мама была необыкновенная женщина.

— Спасибо, Риммочка. Я знаю, что ты хороший дружочек.

— Ну а как ты, отходишь понемногу?

— Отхожу, понемногу отхожу.

— Как я рада видеть тебя опять! Когда произошел разрыв с Албанией, мы все так боялись за тебя.

— Да, это было страшно. Мы с Лешкой, сыночком, едва вырвались.

Римма спросила тихо:

— А что с Влатко?

— Арестован он, в тюрьме. — У Лили сразу на глаза навернулись слезы. — Арестовали всех албанцев, кто работал в России. И его забрали.

— Есть о нем какие-нибудь сведения?

— Никаких. Это так же ужасно, как было здесь при Сталине. Даже еще хуже. Я теперь одна, Риммочка, одна.

— Бедная ты моя, бедная. — Римма обняла Лилю. — Так все у тебя хорошо начиналось, так прекрасно складывалось! Но все-таки у тебя есть сын.

— Да, Лешка, скоро пять лет. Устраиваем в детский сад. А ты как? Расскажи о себе.

То и дело к Римме подходили жительницы кооператива, жены писателей, с интересом рассматривали новенькую, Лилю, заговаривали, мешали. Римма оглянулась вокруг:

— Здесь в писательских домах меня все знают, неудобно на улице разговаривать. Это замкнутый круг, муравейник какой-то, сплетни, склоки. Уйдем отсюда, поговорим.

Они уселись за столик в кафе по соседству, Римма заказала кофе и пирожные. Лиля вспомнила, как много лет назад, когда они были еще студентками, Римма вот так же привела ее в кафе-мороженое, и это стало началом их дружбы. Теперь она рассматривала подругу: Римма все еще оставалась привлекательной, хотя пополнела, под кофточкой вырисовывались выпирающие бока, а возле глаз и губ появились морщинки. Лиля подумала: «Началась упорная работа безжалостного времени — над ней, и надо мной тоже». Выглядела Римма настоящей матроной: дорогой костюм, богатые украшения на запястьях, пальцах, шее и в ушах. Она заметила, что Лиля ее рассматривает:

— Что — потолстела? А ему нравится! — И рассмеялась.

— Кому «ему», твоему поэту Доридо?

Римма закурила американскую сигарету, выпустила дым через ноздри:

— Нет, с ним мы разошлись быстро.

— Почему?

— Знаешь, есть любящие супруги, которые восхищены друг другом, как бы играют во взаимное восхищение. Мы с самого начала были не такими. У нас было взаимное недоверие. Характеры у обоих слишком свободные: он лез на всех баб, своих поклонниц, ну, а я не отставала и ложилась под мужиков, своих поклонников. Ребенком мы не обзавелись.

— Ты не хотела?

— Пять абортов от шести мужиков.

— Риммка, да ты что!

— Да-да, пять абортов. А какой от кого — сама не знаю, — Римма хохотнула. — После развода два года гуляла свободная, тогда уж я дала себе волю. Теперь живу с другим, оформляем брак.

— Кто этот другой?

— Тоже писатель, на двадцать лет старше. Знаменитый и богатый. — Римма выставила руку и показала толстый золотой браслет с брильянтами. — Его подарок. Был уже женат раз пять, снова хочет. Мы живем в соседнем с тобой доме. А еще у него есть дом в Тамбовской области, где он депутат. Там есть даже лошадь. Я научилась ездить верхом. Не то чтобы я очень стремлюсь снова замуж, но упускать случай не хочу.

— Ты работаешь?

— Да, в литфондовской поликлинике, рядом. Там-то и нового муженька подцепила. Знаешь, чем я занимаюсь в поликлинике? Аурикулотерапией.

— Что это такое? Я никогда не слышала.

— Это какой-то древнеиндийский или китайский метод лечения всего на свете через ушную раковину.

Лиля даже рассмеялась:

— Через ушную раковину? Как это?

Римма, посмеиваясь, объяснила:

— На ушные раковины якобы проецируется каждая часть тела. Один наш доктор, Изя Шон, раздобыл древнюю схему-карту, в каком участке раковины ноги, руки, голова, грудь. Он повесил в кабинете это древнее изображение уха с проекциями частей тела. Приходит пациентка, какая-нибудь очередная «жопис», и жалуется на боли в ноге, руке, животе. Тогда он показывает ей эту схему, уверяет, что это древнейший и самый верный метод. Она в восхищении: «Ах, как это интересно!» Я ассистентка Шона, прикладываю слабые электроды по схеме к ее уху и держу ток по пятнадцать — двадцать минут.

— И помогает?

Римма звонко рассмеялась:

— В том-то и дело, что помогает. Не лечение, а смех.

— Трудно поверить.

— Я и сама не верю. Но надо знать наших избалованных пациенток. Они приходят в поликлинику от скуки, жалуются на что-нибудь: «Ах, я так измучилась, ах, я так страдаю!..» Ну, Шон им лапшу на уши навешает, и они сидят дуры дурами под током, довольные, глядь — все как рукой сняло.

Лиля рассмеялась:

— Это похоже на шарлатанство.

— Шарлатанство и есть. Это только для изнеженных «жописей». Я даже спрашивала Изю, а где на ушной раковине проецируется жопа? Надо бы им туда побольше тока впустить.

Они вышли из кафе и пошли в сторону Тимирязевского леса.

— Ну, Лилька, а ты что собираешься делать?

— Надо мне устраиваться на работу. Не сидеть же мне на шее у старого отца.

— Хочешь, я поговорю в нашей поликлинике, чтобы тебя взяли? Замглавврача Женя Нечаев у меня в любовниках ходит. Я скажу, он тебя возьмет.

— Нет, Риммочка, после твоего рассказа — не хочу. А ты все такая же развратница.

— А что же? Пока молодая и еще была свободная, в этом деле нельзя останавливаться.

* * *

Лиля всегда помнила своего первого настоящего учителя, доктора Николая Дамье, детского хирурга. Она пошла в Тимирязевскую больницу, смущаясь, ведь шесть лет назад она обманула его: по его просьбе Лилю распределили к нему на работу, а она уехала в Албанию. Теперь она шла просить совета: что он порекомендует ей для работы?

Дамье принял ее сердечно, ни о чем не спрашивал, не упрекал.

— Николай Григорьевич, что бы вы могли мне посоветовать? Я работала терапевтом в русском посольстве, но иногда ассистировала на операциях.

— Значит, какой-то хирургический опыт был? У вас хорошие хирургические руки, нельзя, чтоб такие руки пропадали.

Лиля зарделась от похвалы:

— Опыт был очень небольшой. Но когда посольство закрыли, я вынуждена была просто бежать.

— У вас есть трудовая книжка или какие-нибудь документы о работе?

— В том то и дело, что никаких документов я не успела взять.

— Запросите их из Министерства иностранных дел. Достаньте документ, и я поговорю с моим знакомым в Боткинской больнице.