Онлайн книга «Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд»
|
— Что — только? — У нас все говорят, что он любит брать большие гонорары. — Господи, конечно, я ему заплачу. Труд хирурга — самый ответственный и тяжелый… Павел добавил: — И самый важный, когда надо спасаться от беды! — Он собирался сказать «спасать жизнь», но не решился. * * * Когда Августа открыла глаза после операции и наркоза, первое, что она увидела, был Павел, сидящий возле кровати. Он держал ее руку и тревожно смотрел на нее, их взгляды встретились, она нашла в себе силы слабо улыбнуться и слегка пожала его руку. Он радостно глубоко вздохнул, наклонился и поцеловал ей руку: — Авочка, я люблю тебя. Она слабо ответила: — Я знаю, Павлик. Я тоже люблю тебя. Я уже решила, судьба нам быть вместе. Так начался их необыкновенный роман. Он приходил каждый день, приносил цветы, подолгу сидел рядом. Ее силы потихоньку восстанавливались, и теперь они могли говорить о том, что их занимало больше всего. Но в палате было еще трое больных, им приходилось беседовать шепотом. Павел плохо слышал тихую речь, наклонялся к ее лицу и украдкой целовал ее в щеку. Как-то Августа призналась: — Знаешь, Павлик, Сеню я очень любила, но и ты мне всегда нравился. Когда я увидела тебя в первый раз, я сразу подумала: какой великолепный мужчина! — Авочка, так ведь и у меня те же чувства. Я очень любил Машу, очень, но и ты мне всегда нравилась. И при первом же взгляде на тебя, когда мы с Сеней пришли на вашу старую квартиру на Соколе, я тоже подумал: какая великолепная женщина. — Ну, вот мы и объяснились в наших чувствах, — улыбнулась Августа. Она быстро поправилась, и оба впервые думали не о прошлом, а о будущем — как устроят свою жизнь. Это были приятные разговоры, Павел, не очень практичный, во всем соглашался с Августой. Перед выпиской появилась у нее непосредственная забота: как дать деньги хирургу, чтобы ни соседи по палате, ни сотрудники не видели. Частный гонорар в государственной больнице считался взяткой, пациентам приходилось благодарить своих врачей так, чтобы те могли избежать возможных обвинений. Так или иначе все высококвалифицированные врачи тайком получали от больных деньги или подарки: хрустальные вазы, часы, драгоценности. Павел предложил просто: — Я подстерегу доктора на улице и вручу ему конверт с деньгами. Августа возразила: — Нет, Павлик, так не годится, это действительно похоже на тайную взятку. Я даю гонорар профессионалу высокой квалификации в благодарность за хорошо сделанную операцию. Такую благодарность надо выразить более благородно. Я придумала, как это сделать. Она попросила Алешу принести ей том красивого издания стихов Пушкина и тысячу рублей в сотнях. Перед самой выпиской, на утреннем обходе, она протянула книгу доценту Панченкову: — Роман Тихонович, спасибо вам огромное за операцию. Я хочу дать вам интересную книгу, почитайте на досуге. Панченков взял книгу, быстро перелистал, увидел вложенные между страницами сторублевые банкноты, сосчитал и улыбнулся Августе: — Стихи Пушкина я очень люблю, обязательно почитаю. Поправляйтесь. Павел, стоявший неподалеку, подумал: «Вот в этом вся Авочка: благородство для нее превыше всего». * * * И вот счастливый конец переживаний и страданий! Алеша привез маму домой, Павел с Лилей сидели в машине сзади, настроение было веселое, смеялись, шутили. Дома Алеша ловко откупорил бутылку шампанского, пробка полетела в потолок. — Мама, за твое выздоровление, за твое здоровье! Выпили по бокалу, Августа с Павлом переглянулись, теперь надо сказать об их решении его дочери и ее сыну. Начал Павел: — Дети, спасибо, что вы сейчас с нами. Самое тяжелое — это доживать жизнь. А особенно тяжело одиноким людям. Но вы с нами, и мы этим счастливы. Только… Не удивляйтесь тому, что я скажу: мы с Авочкой решили соединить наши жизни. Мы любим друг друга, я сделал ей предложение, она согласна. — И Павел поцеловал ей руку. Августа весело добавила: — Если бы Павлик не сделал мне предложения, я бы сама предложила ему сойтись. На минуту воцарилось молчание, растерянность как будто повисла в воздухе. Алеша и Лиля переживали новость. Первым отреагировал Алеша, возбужденно воскликнул: — Так это прекрасно! Поздравляю вас! Лиля посмотрела на него и подхватила, правда, с некоторой заминкой: — Да, прекрасная новость! Я так рада за вас. Августа облегченно улыбнулась: — Спасибо вам, дети. Мы понимаем, что это неожиданно и вам надо к этому привыкнуть. Мы с Павликом стеснялись вам признаться. — Мама, ведь это самая хорошая новость за долгое время, — сказал Алеша. — Конечно, — это была уже Лиля, — мы с Алешкой видели, как вам было тяжело. Алеша весело предложил: — Еще шампанского за счастье супругов! — И поцеловал мать. Немного запоздало Лиля тоже кинулась целовать обоих. Все радовались, никто не упоминал о Марии и Семене. Но присутствие их как будто чувствовалось в комнате. Августа сказала: — Мы с Павликом решили, что он переедет ко мне. Тебе, Лилечка, останется вся квартира. А мы постараемся тоже со временем переехать в ваш писательский кооператив, и чем скорей, тем лучше для всех нас. Павел добавил: — Мы зарегистрируем наш брак, но свадьбу решили не устраивать. Мы просто пригласим вас, Сашу Фисатова, Эмму Судоплатову и еще несколько человек в ресторан. — Пригласите Моню, — посоветовал Алеша, — он знает все рестораны и всех директоров. — Да, конечно, Моню тоже пригласим. Когда Алеша с Лилей вышли на улицу, он спросил: — Лилька, ты действительно рада за отца? — А ты за мать? — Я рад. Знаешь, есть такая истина: дети родителям не судьи. У них своя жизнь. * * * И вот впервые Павел с Августой остались одни как муж с женой. Они никогда не обнимались и не целовались, до сих пор у них не было такой возможности. Теперь такая возможность появилась. Павел подошел к ней, обнял: — Авочка, неужели это правда? — Да, Павлик, это правда, наша с тобой правда. И они слились в долгом поцелуе. На мгновение каждому вспомнился тот давний первый поцелуй, ей — с Семеном, ему — с Марией. Но они были так полны друг другом, что воспоминание сразу улетучилось. Наступило время ложиться в постель. Оба смущались: как это произойдет? Августу еще смущала повязка на месте операции. Они все оттягивали время, хотя было уже за полночь. Кто-то должен был проявить инициативу. Августа ждала, что Павел сделает это первым. А он только влюблено смотрел на нее, но никак не начинал действовать. Тогда она ушла в спальню, легла в постель и, прикрывая смехом свое смущение, позвала: |