Книга Кровь деспота, страница 96 – Стефан Брег

Раз, два, три! Мой кулак сделал несколько движений и превратился в открытую ладонь с растопыренными пальцами — изобразить холст у меня получилось лишь отчасти. Несмотря на это досадное недоразумение, Алабель раунд проиграла — ее кулак так и остался сжатым.

— Что вы делаете? — осторожно поинтересовался Хавьер, поскольку сие действо происходило в метре от него.

— Своеобразный жребий, — ответил я, вновь потрясая кулаком. — Кто-то из нас должен взять на себя вину. Кто-то один.

— Какую вину?

— За твое убийство.

— Вы не посмеете.

Я лишь хмыкнул и продолжил игру. Мы старались лишить Хавьера покоя и сна, поочередно пялясь на него. Иногда достаточно громко обсуждали возможные способы его умерщвления, чем забавляли прочих сокамерников. Предупреждения капитана о порядке в трюме мы не забыли, но подобные действия могли спровоцировать у Хавьера очередную истерику. Разбойники — народ вспыльчивый, и крики неугомонного пленника будут им весьма неприятны. Кто знает, может быть, они решат утопить кретина.

— Хм, даже Первозданный в сомнениях, что будет дальше, Хавьер, прислужник Хамвольдов, — язвительно пробормотал я. — Может, в этом и есть наше предназначение — уж неспроста мы столкнулись лицом к лицу здесь.

— Вы сами выбрали путь по реке, — оскалился Хавьер, — а я не выбирал. Меня, полуживого, подобрало туаринское судно. К сожалению, то были не законопослушные торговцы, а поганые контрабандисты. Они не очень-то со мной церемонились и избавились от меня сразу, как миновали Ильденей. А как избавиться от лишнего человека и получить при этом прибыль? Правильно — продать его работорговцам.

— Не выбирал свой путь, говоришь? Ха, вот уж действительно ирония! А правда в том, что это я выбирал твой путь. Ты спустил на нас всех собак в Гелетии, а я по доброте душевной щадил тебя. По несусветной глупости, если быть точным. Камень разбивает ножницы, Алабель! Похоже, все идет к тому, что убийцей будешь ты.

— Какая честь, — с сарказмом ответила Алабель и повернулась к Хавьеру.

— Что, собираешься прикончить меня, ведьма? — Хавьер не стал прятать своего взгляда. — Лишь на это ты способна. Можешь только воровать и убивать.

— Ну почему же, могу еще мучить, пытать, насылать страшные язвы, превращать жертв в болотных гадов, проклинать до седьмого колена и обращать в камень идиотов, подобных тебе. Продолжить список?

— Тебе всего лишь и надо было, что продать свой чертов амулет, — проскрежетал Хавьер. — Если он не являлся тем, что искала определенная группа лиц, то ты смогла бы получить его назад. Но ты уперлась и получила заслуженное наказание.

— Заткнись, иначе я не ручаюсь за себя!

— Что? Разве я досаждал тебе в Сараксе? Разве я был виновен в гибели имперских агентов и в том, что последовало после? Самый большой твой враг — это ты сама, Алабель. Кальдеро приютил тебя, а ты отплатила ему злом за добро.

Я посмотрел на чародейку и увидел, как сжались ее кулаки. Игры кончились. Я приобнял Алабель одной рукой и прошептал ей на ухо успокаивающие речи. Хавьер заслуживал смерти, но не сейчас и не здесь. Бывший торговец доспехами, однако, вошел в раж.

— Где сейчас твоя побрякушка? У пиратов?

— Тебе-то что?

Хавьер вдруг обратился ко мне:

— Фосто, лишь с тобой я могу нормально общаться.

— Вы всерьез считаете так, господин Хавьер из Патса?

— Послушай, нет времени на глупые споры. Мы все в одной тарелке, в одном блюде под названием «каша из рабов на галерах и каменоломнях». Эта каша быстро съедается — немногие могут выдержать бесконечный труд в ужасных условиях.

— Твою мать, говори прямо, что предлагаешь! — взорвался я.

Хавьер вздрогнул и пояснил:

— Ее амулет — он может оказаться одной замечательной реликвией, а может быть никчемной подделкой, но пиратов это определенно заинтересует. Они не смогут прийти с этой штукой к императорскому дворцу, и у них останется лишь один щедрый покупатель.

— Кто же?

— Некий Эстерид, который сам себя называет Эстеридом Пятым. Смекаешь?

— Очередной претендент на родство с древней династией?

— Именно. Он считает себя потомком самого Хантала Святого и, в отличие от прочих, пытается доказать это делом. Его сторонники полгода удерживали Варамиад и с упоением грабили все побережье Огненного моря, так что сокровищ у него предостаточно.

— Ну и? Мы расскажем про амулет, они заберут его — и что? Нас-то это как коснется? Они на радостях всех отпустят?

— Нет, но мы, — зашептал Хавьер, склонив голову, — мы можем назваться хранителями амулета. История его исчезновения и появления будет очень важна для Эстерида. Нас решат доставить к нему. Это долгий и непростой путь. Многое может случиться, понимаете?

Мое насупленное лицо скрывало за собой напряженную умственную работу. Сам того не желая, я проникся рассказом своего врага. Хавьер хоть и был негодяем, однако же кое в чем его обвинить было сложно. Он точно не был из тех, кто готов дешево продать свою жизнь. И он был хитер. Алабель поняла причину моего молчания, и ей эта причина не понравилась.

— Нет и еще раз нет, Фосто.

— Сумасшедшая, — вновь встрял Хавьер. — Он сейчас не у тебя, но ты все равно считаешь себя его хозяйкой. Очень скоро пиратская добыча окажется в другом месте, и амулет этот никогда в твои руки не вернется. Это единственный шанс пробыть с ним еще какое-то время и получить шанс на спасение из плена.

— Заткнись, — прошипела чародейка.

— Постой, Алабель. — В моем голосе чувствовались нотки вины. Все-таки трудно вступать в спор с единственной союзницей на этом судне. Да и не только на судне.

— Готов довериться тому, кто так долго жаждал твоей смерти?

— Дело не в нем, а в амулете. Насчет него он прав.

Я вновь стал шептать на ухо Алабели некоторые доводы. Шептал так, чтобы их не слышал никто. Особенно Хавьер. По окончании я уже гораздо громче произнес:

— Нам удастся сбежать через перевалы.

Я неотрывно смотрел на Алабель и ощущал ее беспокойное сердцебиение. Какое-то время она избегала моего взгляда, но наконец глаза ее сверкнули в окружающей нас тени.

— Пусть будет так, — тихо произнесла она.

Хавьер решил не тянуть кота за хвост и не стал обсуждать с нами хоть какие-нибудь подробности плана, довольствуясь лишь тем, что его действия одобрила чародейка. Он по старой привычке разгладил свои усы, теперь слившиеся с черной бородой, и позвал надсмотрщика — лысого бугая, короткая шея которого исчезла под слоем жира. Хавьер потом поведал нам, что каждый час промедления уменьшал шансы на согласие капитана, ведь территория Скалистого Края отдалялась от нас, и дороги, ведущие в Северную Нардарию, отдалялись вместе с ней.