Онлайн книга «Леди и Некромант»
|
— Если хочешь, его ликвидируют. — Что? — Уничтожат. — Нет. Я знала, что он, позвавший меня, не шутит. — Его мысли грязны. — Это морок… Лестница все не заканчивалась. А я… я не знала, хочу ли дойти до конца ее. Нет, я понимала, что должна… обязана… что меня пригласили в эту полуявь и не выпустят, если это не будет угодно хозяину… — Я рад, что ты это понимаешь. Но не волнуйся. Я не стану задерживать тебя надолго. Просто у меня давно не было гостей. И снова дверь. Тяжеленная. Серебро потемнело, и руны на нем почти исчезли под слоем окислов. Дверные ручки — все те же змеи — потянулись к моей ладони, а я нашла в себе силы не заорать. Их прикосновение — холод камня и железа — было неприятно. — Прости. Но так надо… Мне не было больно. Почти. А каплю крови, что проступила на ладони, я слизала. Соленая… если я дух, то почему не утратила способность ощущать? — Твои ощущения — это память разума. — Дверь передо мной отворилась с протяжным скрипом. — На самом деле здесь все несколько… иначе. Пыль. Пауки… — Про пауков не надо. — Не буду… Жар. Алая роскошь ковра. Золотые треноги с огромными чашами, над которыми распускались диковинные цветы пламени. Белые стены расписаны фресками, и каждая — произведение искусства. Бамбуковые ширмы. И пара низких кресел у столика. Вино. Ваза с фруктами… — Это все… — Не существует. — Белобрысый мальчишка поднял персик, повертел в руках и бросил обратно в вазу. — Но это было. Здесь оставили множество вещей… хочешь что-нибудь? — Зачем? — Просто так. Мне-то они точно ни к чему. Ему было года два на вид. — Три, — поправил меня мальчишка. — А твой сопровождающий читать не умеет… три дня… не различить две элементарные руны. Прикажи его выпороть. Вряд ли это возможно. — Почему? Хотя… не говори. Я понимаю. Мир изменился. Ты не стой. Присядь. Я вошла. Ковер был мягок, я босой ступней чувствовала шелковистую гладкость его. Горячий воздух окружил и согрел. А вино, протянутое мне хозяином склепа, пахло солнцем. — Разве детям можно пить? — спросила я, когда и он поднял бокал. — Смотря каким, — резонно возразил мальчишка. — Не забывай, я не одну сотню лет провел здесь. Кто угодно повзрослеет. Впрочем, если тебе больше нравится… Он вдруг исчез, чтобы появиться в ином образе — светловолосого юноши, столь прекрасного, что выглядело это неестественным. — Зря ты так думаешь. Это просто возрастная проекция с высокой долей вероятности. Если бы мне позволили дожить до шестнадцати, я бы так и выглядел. — А ты можешь… — Я присела на краешек кресла. В присутствии этого юного Бога я чувствовала себя крайне неуютно. Этак и комплекс неполноценности заработать недолго, хотя прежде я на свою внешность не жаловалась. — Могу. Мне и самому проще удерживать изначальный облик. Мальчику кресло было слишком велико. Хрупкий какой. Будто хрустальный. Светлая кожа кажется прозрачной. В светлых глазах отражается пламя. Волосы выглядят почти белыми, но именно белыми, а не седыми. — Кровь сказалась. — Он провел ладонью по своему лицу. — Благословенная… Мальчик произнес это с явною насмешкой. — Он прав, твой человек… купи ему хороший ошейник. Для низкорожденного он мыслит вполне здраво. Это редкость. Без ошейника уведут, и сложно будет доказать принадлежность, даже при наличии клейма. А так ты можешь получить от него неплохой приплод… — Ты это всерьез? Он говорил о Ричарде как… о животном? Разумном, да, но все одно животном… Мальчишка рассмеялся. И хохотал так заразительно, что и я не удержалась от улыбки. — Успокойся. — Он вытер ладонью слезы. — Я знаю, насколько сильно изменился этот мир… только не знаю, к лучшему ли это… во времена, когда мне довелось быть живым… Он замолчал. Вспоминать об этом было больно. И боль его, давняя, но не пережитая, наполняла комнату. Она придавила пламя. И оно утратило яркость свою. Поблекли фрески. И ковер подернулся пологом пыли. Запахло сыростью и тленом. Я протянула руку и коснулась холодной детской ладони. — Мне жаль. Он усмехнулся. — Знаешь, что странно… тебе действительно жаль. Я это чувствую. Но не понимаю. — Чего? — Того, что ты даешь себе труд сожалеть о человеке, которого не знала… который давно уже не существует. — Но ты есть! — В каком-то смысле да… но… это сложно… раньше все было иначе. Он отряхнулся, и пламя загудело. Кубки наполнились вином. Зеленый виноград рассыпался по столу, и мальчик поймал ягодку, крутанул и бросил. На пол упал зеленый изумруд. — Элементарная трансмутация… при жизни я так не умел. Хотя… я и сейчас не умею. В тонком мире возможности возрастают. Во всем, что касается тонкого мира… но я отвлекся. Раньше люди владели людьми. Высшие — низшими… наивысшие — всеми остальными. И ошейники были данностью. Многие нужны были не столько как метка, сколько как защита… помнится, мне было чуть больше года, когда любимую няньку прокляли. Мой дорогой дядюшка решил, что я ему мешаю… не представляю, как он вообще узнал о моем существовании, но она умирала тяжело… меня к ней не пустили. Вдруг проклятие заразно? Но позволили самому выбрать надгробие. А потом привели новую. Я ее не хотел… наверное, тогда понял, что именно она… Мальчик вновь замолчал. И молчание сгустило тьму. — Как тебя зовут? — Альер. Называй меня так… у меня есть другие имена, куда более подходящие для отпрыска имперского рода, но они мне не нравятся. Она называла меня Альер. А та, другая… она умела кланяться… и совала мне игрушки. Пела песни, но это были неправильные песни. Приносила молоко с медом на ночь… и однажды натерла край кубка ядом. Я поежилась. — Мой раб уже пробовал это молоко… и камень показал, что оно не ядовито… и кто способен был предположить, что она, передавая кубок от него ко мне, коснется края… одно легчайшее прикосновение. Одна капля «белой слезы», и я проснулся больным. Я сгорал… семь дней… моя агония длилась семь дней. И все это время она сидела рядом и отирала пот с моего лба. Она думала, что так и останется непойманной… осталась бы… все решили, что это горячка… она забыла об одном… моя смерть была не только моей смертью. Их всех похоронили здесь же. |