Книга Леди и Некромант, страница 9 – Екатерина Воронцова

Изрекши сию мудрость, Грен вытащил из бороды бантик и предложил:

— Пять серебряных в месяц?

— Десять, — сказала я. — И полное содержание.

— Идет!

Позже, вспоминая этот момент, я бесконечно удивлялась своему запредельному везению.

Избежать смерти.

Очутиться на Элайне. И встретить не разбойников, которые здесь водились, хотя и не в большом числе, не умертвие — их было чуть больше, нежели разбойников, не хищника, нежить или жить с недобрыми намерениями, но именно тех людей, которым я была нужна.

И которые были нужны мне.

Шутка Богов?

Судьба?

Тогда я меньше всего об этом думала, но лишь радовалась, что обрела какие-никакие кров и защиту.

Ричарда разбудил запах.

И это был отнюдь не привычный запах старого кладбища, в котором мешались ароматы сырой земли, камня и лишайника, эти камни покрывающего. И не запах очередного провинциального городка. И даже не таверны, где запахи съестного перекрываются смрадом навоза и переполненных нужников. Нет, это был запах дома.

Воскресного дня и матушкиного жаркого, которое она готовила с тертым имбирем, кардамоном и горошинами черного перца.

Ее же пирогов, сытных и пышных.

Пироги зачинались с утра, и к обеду, когда все семейство выбиралось из кроватей — в воскресенье даже отец позволял себе отдыхать до полудня, они уже выбирались из печи на старый кухонный стол, где и остывали, прикрытые чистым полотенцем.

Запах свежего чая.

И горьковатый аромат отцовской трубки.

Ричард вдохнул его и окончательно проснулся, впрочем, без особого удовольствия. Все-таки подобные сны снились нечасто. Обычно он видел кладбища и неупокоенных.

Профессиональная деформация — дело такое.

И теперь Ричард лежал, упрямо щурясь, в слабой надежде, что сон вернется. Но вскоре осознал, что не спит, однако удивительные запахи не исчезли. Изменились несколько.

Табак?

Грен опять трубку затеял.

Уселся в кресле, ногу за ногу закинул, глаза прикрыл, мурлычет под нос подгорную народную, наверняка матерную… слуха у него нет, голоса тоже, но сейчас его мурлыканье в кои-то веки не раздражало. Из-за запахов.

Пахло пирогами.

И жарким.

Ричард повел носом.

— Мы до Ормса добрались?

— Еще пара часов, — не открывая глаз, сказал Грен. — Горазд ты… вздремнуть не вздремнул, а всхрапнул да присвистнул.

Пара часов… очередную подгорную мудрость Ричард привычно пропустил мимо ушей.

— А откуда тогда… — Он сел.

И широко зевнул. Предыдущая ночь выдалась нелегкою. Вот недаром он всегда недолюбливал старые сельские кладбища. Есть в них обманчивое коварство. Маленькие. Лишенные роскоши старинных погостов, запертые за заговоренною оградой, они порой таили в себе немало тайн.

Как правило, не особо приятных.

И нынешнее — мол, беспокойственно стало, господин некромант, может, глянете одним глазочком, раз уж выпало вам заглянуть в наши края, нет, ничего страшенного, но воеть кто-то — не стало исключением. Кто знал, что воет не кликуша, от которого всего вреда, что нервы потраченные, и не неупокоенный дух младенчика, схороненного местною блудницей, и даже не упырь одинокий, от тоски на луну страдающий. Выл местный колдун-самоучка, которого неблагодарные сельчане живьем под кладбищенскою оградой закопали. И пусть случилось это лет двести тому — Ричард лишь порадовался, что некоторые суеверия удалось побороть, — но за двести лет неупокойник силы не утратил.

Сумел из-под ограды выбраться — а нечего было экономить на восстановлении защитного периметра, нанимая недоучек, — и нору себе в старом склепе устроить, и окружить свитой из полудюжины голодных упырей. Чудо еще, что эта стая не вырвалась в селение, что хватило силенок старому храму защитить паству…

…не некроманта.

Нет, с упырями Ричард быстро справился, пусть и сил потянули больше обычного, но в преддверии волны — это нормально. А вот с хозяином их, сохранившим не только ненависть — правильно, Ричард подозревал, что сам после подобного выверта озверел бы, — но остатки разума, а главное, силу, которую за сотни лет приумножил, пришлось повозиться. Бой выдался жарким.

И кладбище в Выселках придется новое закладывать. Староста же, скотина такая — не могло быть, чтоб он про упырей не знал, — пытался еще возмущаться, мол, могилы предков порушили, памяти людей лишили. Ага, не так ему эти могилы дороги, как двадцать золотых, честно Ричардом заработанных…

Да, ночь была нелегкой.

Утро и того гаже.

И удивительно ли, что день Ричард провел в кровати. Причем как пришел, так и рухнул. И отключился. И вот теперь разбужен был прекраснейшим из ароматов — запахом нормальной еды.

Грен и Тихон ребята хорошие, но… готовить они не умеют, как и сам Ричард, а жрать сухой хлеб с солониной на третий месяц совместного пути обрыдло. Староста тех же Выселок, обиженный неуступчивостью некроманта и расставанием с золотом, с которым душою сроднился, не иначе, продуктов не дал. И не продал. Мол, год ныне неурожайный, самим бы дожить до весны…

Сволочь.

Ричард запустил пятерню в волосы и почесал.

Блох бы не нахватать. Обычные-то ладно, но покойницкие — такая гадость, которую выводить замучишься. А они, некромагией питающиеся, очень любят что неупокойников, что некромантов…

— Ричард, — Грен выпустил колечко дыма из левой ноздри, — тут дело… есть.

— Не хочу есть дело. Хочу пирог.

И жаркого.

Миску.

Можно не фарфоровую, хотя по воскресеньям матушка доставала фамильный фарфор, пусть и не костяной, как у лойров, но приличный весьма. И к нему — столовое серебро.

Накрахмаленные салфетки.

Плевать. Он и на глиняную миску согласен, лишь бы миску эту доверху наполнили.

— Мы тут подумали с Тихоном… конечно, надо было бы тебя разбудить, но ты так устал…

Начало не понравилось. Нет, Ричард и вправду устал, что собака, но прежде это обстоятельство Грена не слишком-то беспокоило.

— А жизнь эта… разве это была жизнь? Тебе ведь самому солонина надоела? А тихоновская овсянка? Она мало от смазки отличалась…

Это было правдой, но все равно вступление настораживало. Как и премерзенький зуд. В логово неупокойника пришлось лезть, а то мало ли, вдруг да успел яйца отложить. Костяные черви, конечно, разума лишены, но от этого не менее опасны.

Безглазые белесые твари, которые костной тканью питаются. И не обязательно мертвой.

Две кладки сжег.